Иван Алексеевич Бунин

Сафия, проснувшись, заплетает ловкой
Голубой рукою пряди чёрных кос:
«Все меня ругают, Магомет, жидовкой», —
Говорит сквозь слёзы, не стирая слёз.

Цветок Мандрагора из могил расцветает,
Над гробами зарытых возле виселиц чёрных.
Мёртвый соками тленья Мандрагору питает —
И она расцветает в травах диких и сорных.

Мелькают дали, чёрные, слепые,
Мелькает океана мёртвый лик:
Бог разверзает бездны голубые,
Но лишь на краткий миг.

Месяц задумчивый, полночь глубокая…
Хутор в степи одинок…
Дремлет в молчанье равнина широкая,
Тёпел ночной ветерок.
Жёлтые ржи, далеко озарённые,
Морем безбрежным стоят…
Ветер повеет — они, полусонные,
Колосом спелым шуршат.

Ночью в полях, под напевы метели,
Дремлют, качаясь, берёзки и ели…
Месяц меж тучек над полем сияет, —
Бледная тень набегает и тает…
Мнится мне ночью: меж белых берёз
Бродит в туманном сиянье Мороз.

«Мимо острова в полночь фрегат проходил:
‎Слева месяц над морем светил,
Справа остров темнел  — пропадали вдали
‎Дюны скудной родимой земли.

То не красный голубь метнулся
Тёмной ночью над чёрной горою —
В чёрной туче метнулась зарница,
Осветила плетни и хаты,
Громом гремит далеким.

В сухом лесу стреляет длинный кнут,
В кустарнике трещат коровы,
И синие подснежники цветут,
И под ногами лист шуршит дубовый.

Так ярко звёзд горит узор,
Так ясно Млечный Путь струится,
Что занесённый снегом двор
Весь и блестит и фосфорится.

Свет серебристо-голубой,
Свет от созвездий Ориона,
Как в сказке, льётся над тобой
На снег морозный с небосклона.

Герой  — как вихрь, срывающий палатки,
Герой врагу безумный дал отпор,
Но сам погиб  — сгорел в неравной схватке,
Как искромётный метеор.