Иван Алексеевич Бунин

Так небо низко и уныло,
‎Так сумрачно вдали,
Как будто время здесь застыло,
‎Как будто край земли.

Густое чахлое полесье
‎Стоит среди болот,
А там  — угрюмо в поднебесье
‎Уходит сумрак вод.

На поднебесном утёсе, где бури
Свищут в слепящей лазури, —
Дикий, зловонный орлиный приют.

Пью, как студёную воду,
Горную бурю, свободу,
Вечность, летящую тут.

Ясным утром на тихом пруде
‎Резво ласточки реют кругом,
Опускаются к самой воде,
‎Чуть касаются влаги крылом.

На лету они звонко поют,
‎А вокруг зеленеют луга,
И стоит, словно зеркало, пруд,
‎Отражая свои берега.

На распутье в диком древнем поле
Чёрный ворон на кресте сидит.
Заросла бурьяном степь на воле,
И в траве заржавел старый щит.

На распутье люди начертали
Роковую надпись: «Путь прямой
Много бед готовит, и едва ли
Ты по нём воротишься домой.

Не видно птиц. Покорно чахнет
Лес, опустевший и больной.
Грибы сошли, но крепко пахнет
В оврагах сыростью грибной.

Глушь стала ниже и светлее,
В кустах свалялася трава,
И, под дождём осенним тлея,
Чернеет тёмная листва.

Не видно птиц. Покорно чахнет
Лес, опустевший и больной.
Грибы сошли, но крепко пахнет
В оврагах сыростью грибной.

Глушь стала ниже и светлее,
В кустах свалялася трава,
И, под дождём осенним тлея,
Чернеет тёмная листва.

Не пугай меня грозою:
‎Весел грохот вешних бурь!
После бури над землёю
‎Светит радостней лазурь,
После бури, молодея,
‎В блеске новой красоты,
Ароматней и пышнее
‎Распускаются цветы!

Нет солнца, но светлы пруды,
Стоят зеркалами литыми,
И чаши недвижной воды
Совсем бы казались пустыми,
Но в них отразились сады.

Она молчит, она теперь спокойна.
Но радость не вернётся к ней: в тот день,
Когда его могилу закидали
Сырой землёй, простилась с нею радость.

‎Возноси хвалы при уходе звёзд.
‎Коран.

Все сады в росе, но тёплы гнёзда —
Сладок птичий лепет, полусон.
Возноси хвалы  — уходят звёзды,
За горами заалел Гермон.