Елена Аксельрод

Жёсткие, хмурые ели,
Снег всё бледней и бледней.
Тихий ты мой, неужели
Плакали вьюги в апреле,
Двинуться реки не смели,
Памяти верны твоей?
Но отчего ж так задорно
Кто-то свистит за окном,
Будто совсем не зазорно

Жизнь после смерти есть. Я умерла
и вот попала в вечность – город вечный.
Теперь я знаю, что скрывала мгла
последняя и что сказал мне встречный,
последний в жизни той, когда осуждена
была я на Эдем, который не заслужен,

Голые чёрные ветки –
Загадочная картинка.
Задача: найти твой профиль.
Контур, изогнутый ветром,
Над ним чуть заметный штрих –
И я тебя вижу, а рядом
Другой, непрошеный, профиль,
Я знать его не хотела,
Но тополь меня не щадил.

И здесь обманчива весна,
И здесь она непостоянна.
Беда моя, моя вина,
Что ей доверилась я рано.
Который день стекло окна
Так мутно, как стекло стакана
Из-под вчерашнего вина.
Но вижу я издалека:
Стоит девчушка на балконе

Когда же, когда это было?
За валом охотился вал,
Всю бухту болтало, знобило,
Причал, как шакал, завывал.
И псы словно остервенели,
Горланили стаи ворон.
Ворочались люди в постели,
Латая разорванный сон.
Усильем, как ночь эта, длинным

Конец не за горами,
додрёмываю жизнь.
Твержу себе: «Держись
последними дарами».
Поэт сказал: «Не спи»,
в бессоннице покорной
я по квартире чёрной
брожу, как на цепи.
Трёхмесячная жизнь
сопит в кроватке внука,
не спит чешуйка лука,

Мне память что-то шепчет еле внятно —
Июль… Потёки бронзовой смолы.
Пруда слегка подкрашенные пятна
Едва видны сквозь хвою и стволы.
Но озаренье вдруг, но вдруг находка,
Из прошлого то день, то час краду…
И ярко-синяя мелькает лодка

Мне хочется сказать о розовых восходах,
о лёгких небесах, о ветреной любви,
и коль вздохнуть нельзя, ну так хотя бы продых,
хотя б спокойный взгляд... Забудь и не зови.
Теперь не до того... Косматыми лучами
закат кровавит путь, зашарканный тобой.

Мой раскалённый дом оледенел.
Под люстрой бьётся мотылёк, как парус.
В отчаянии плотном нету пауз.
Нет воздуха. Весь мир оцепенел.

Всевышний! К тебе я с молитвой одной!
Пусть будет беда моя глубже колодца,
Но пусть она будет моею бедой,
Пусть тех, кто мне дорог, она не коснётся.
Мой Боже! Пускай твоя кара строга,
Но только с улыбкой не дай мне расстаться,