Михаил Юрьевич Лермонтов

О! Если б дни мои текли
На лоне сладостном покоя и забвенья,
Свободно от сует земли
И далеко от светского волненья,
Когда бы, усмиря мое воображенье,
Мной игры младости любимы быть могли,
Тогда б я был с весельем неразлучен,
Тогда б я верно не искал

Дурак и старая кокетка – всё равно:
Румяны, горсть белил – всё знание его!..

Дурак и старая кокетка — всё равно:
Румяны, горсть белил — всё знание его!..

В Большом театре я сидел,
Давали Скопина: - я слушал и смотрел.
Когда же занавес при плесках опустился,
Тогда сказал знакомый мне один:
Что, братец! жаль! - вот умер и Скопин!..
Ну, право, лучше б не родился.

Под фирмой иностранной иноземец
Не утаил себя никак -
Бранится пошло: ясно немец,
Похвалит: видно, что поляк.

Россию продаёт Фадей
Не в первый раз, как вам известно,
Пожалуй он продаст жену, детей,
И мир земной, и рай небесный,
Он совесть продал бы за сходную цену,
Да жаль, заложена в казну.

Россию продаёт Фадей
И уж не в первый раз, злодей.

1.

Есть люди странные, которые с друзьями
Обходятся как с сертуками:
Покуда нов сертук, в чести — а там
Забыт и подарён слугам!..

2.

Тот самый человек пустой,
Кто весь наполнен сам собой.

Кто яму для других копать трудился,
Тот сам в неё упал – гласит писанье так.
Ты это оправдал, бостонный мой чудак,
Топил людей – и утопился.

Прости! увидимся ль мы снова?
И смерть захочет ли свести
Две жертвы жребия земного,
Как знать! итак прости, прости!..
Ты дал мне жизнь, но счастья не дал;
Ты сам на свете был гоним,
Ты в людях только зло изведал...
Но понимаем был одним.