Яков Петрович Полонский

В гареме брань и плач… но — входит падишах,
‎И одалиска еле дышит, —
Мутит ей душу гнев, отчаянье и страх… —
Но разве не сверкнёт восторг у ней в очах,
‎Когда ей ласка грудь всколышет!..

Для кого расцвела? Для чего развилась?
Для кого это небо, — лазурь её глаз,
Эта роскошь, — волнистые кудри до плеч,
Эта музыка, — уст её тихая речь?

В тепле злое горе цветёт — зеленеет,
Как будто его солнце вешнее греет… —
Оттаяли слёзы и льются ключом, —
А там над могильным, сыпучим бугром
Берёзка стоит и в снегу коченеет.
Но будет пора, холод в душу сойдёт,
И горе застынет, как будто замрёт… —

Ждали мы, что ливень хлынет, —
Всё посохло от жаров:
Ни пшеницы, ни травы нет,
Ни прохлады, ни кормо̀в…
Даже ночью в полнолунье
Не видали мы росы.
Смолкла пташечка певунья
У бесплодной полосы…
В поле жаворонок с мая

Как мило ты принарядилась!
Как поумнел твой детский взгляд!
Каким пленительным румянцем озарилось
‎Твоё лицо! Соседки говорят,
‎Что ты, дитя моё, влюбилась…
В кого же?! — знаю я здесь каждый уголок,
(Велик ли наш уездный городок!..)

Тщетно сторою оконной
Ты ночлег мой занавесил, —
Новый день, румян и весел,
Заглянул в мой угол сонный.

Вижу утреннего блеска
Разгоревшиеся краски, —
И не спрячет солнца ласки
Никакая занавеска…

Ночи текли, — звёзды трепетно в бездну лучи свои сеяли…
Капали слёзы, — рыдала любовь, — и алел
Жаркий рассвет, — и те грёзы, что в сердце мы тайно лелеяли,
Трель соловья разносила, и — бурей шумел
Моря сердитого вал, — думы зрели, и — реяли
Серые чайки…

В дни, когда над сонным морем
Духота и тишина,
В отуманенном просторе
Еле движется волна.

Если ж вдруг дохнёт над бездной
Ветер, грозен и могуч,
Закипит волна грознее
Надвигающихся туч…

Пусть говорят, что наша молодёжь
Поэзии не знает — знать не хочет, —
И что её когда-нибудь подточит
Под самый под корень практическая ложь, —
Пусть говорят, что это ей пророчит
Один бесплодный путь к бесславию, что ей

Всё жаждет, истомясь от зною;
Всё вопиёт: дождя, дождя!
И рады все, что солнце мглою
Покрылось, сумрак наводя.

Влачится туч густых завеса,
Грозя нам ливнем — и пыля,
Из-за синеющего леса,
Прохладой веет на поля.