Стихотворение

Путь-дорожка, стеженька,
разбежалась речкой.
Да по снегу талому,
по землице тёплой.
А на колокольне
только ветер воет,
и озябшей птицею
колокол молчит.

На крыльях в утренний ветер,
в дорогу, не возвращаясь...
Мой шаг, как день, в этой жизни…
Я плачу и улыбаюсь…

Оставь мне слово в дорогу,
верни мне право любить…
уже февраль у порога,
и я прошу пощадить.

Седое утро, юный снег…
Мой город вновь зимой одет.
Под белым флагом хрупкий мир
домов, подъездов и квартир.

С чего начать и где искать
твою любовь – мою печаль.
И стрелки городских часов
здесь птицею, летящей в даль.

Время есть и настроенье,
Написать стихотворенье,
Про любовь и про войну,
Сквозь седую старину,
Разглядеть острог Рязанский,
Гнёт постылый - басурманский,
О боярах, о царях,
И об узниках в цепях.
Про леса и про дубравы.

Я прощаюсь с тобой, как с последним письмом,
как с последним трамваем, идущим в депо.
Ты забудешь меня, чтобы вспомнить потом,
только несколько строчек из песен о нас.

Ни заря, ни закат, ни север, ни юг…
На холмах вдоль реки здесь последний приют.
Три кольца – то ли рвутся, не в силах держать,
то ли скоро сомкнутся, не давая дышать.

Он споры не ведёт, он просто знает.
Прощает слабость, труса не корит
И павшего врага не добивает,
И слово чести в простоте хранит.

Ах, Киев, помню я тебя.
Тогда мне было лет пятнадцать:
Каштаны, розы, тополя
И дым дурманящих акаций.

Патона мост и Гидропарк,
Фуникулёр, высокий берег…
Чудесный город, что не так
Ты сделал? Не могу поверить!

Белесоглазый, белобровый,
косноязычный идиот.
Свиней в овраге он пасёт.
Белесоглазый, белобровый,
кричит овцой, мычит коровой.
Один мужик в деревне. Вот —
белесоглазый, белобровый,
косноязычный идиот.

Снег над соснами кружится, кружится.
Конвоиры кричат в лесу...
Но стихи мои не об ужасах.
Не рассчитаны на слезу.

И не призраки чёрных вышек
У моих воспалённых глаз.
Нашу быль всё равно опишут,
И опишут не хуже нас.