Стихотворение

Она умерла оттого, что закат был безумно красив,
что мёртвый пожар опрокинул в себе неподвижный залив
и был так причудливо-странен вечерних огней перелив.

Мать задремала в тени на скамейке,
вьётся на камне блестящая нить,
видит малютка и тянется к змейке,
хочет блестящую змейку схватить.

Если сердце снов захочет,
ляг в траве, и над тобой,
вдруг заплачет, захохочет
колокольчик голубой.

Если сердце, умирая,
хочет горе позабыть,
колокольчик песни Рая
будет петь не уставая,
будет сказки говорить.

Заиграли пылинки в луче золотом,
и завешена люстра тяжёлым холстом;

на паркете лежит окон солнечных ряд,
и кресты на церквах, словно свечи, горят.

Блещет купол, омытый весенним дождём,
вновь чему-то мы верим, чего-то мы ждём!

Поставь свечу перед Казанской
И больше сердца не тревожь!
А помнишь ночь, напев цыганский,
Боль, отвращенье, скуку, ложь?

Но чистотою негасимой
Сияют первые снега;
Морозные ложатся дымы
На скованные берега.

Петрово диво! Под снегами
Уснуло непробудно ты,
Висят чугунные мосты
И глухо не гремят цепями.

Дерев оледенелый бег
И вазы финского гранита,
Здесь буря жизни позабыта,
Стихает день; слетает снег.

Не тревожься, недремлющий друг,
Если стало темнее вокруг,
Если гаснет звезда за звездою,
Если скрылась луна в облаках
И клубятся туманы в лугах.
Это стало темней — пред зарею...

Прости мне, Боже, вздох усталости.
Я изнемог
От грусти, от любви, от жалости,
От ста дорог.

У моря, средь песка прибрежного,
Вот я упал —
И жду прилива неизбежного,
И ждать устал.

Город закутан в осенние ризы.
Зданья теснятся ль громадой седой?
Мост изогнулся ль над тусклой водой?
Город закутан в туман светло-сизый.
Белые арки, навесы, шатры,
Дым неподвижный потухших костров.
Солнце — как месяц; как тучи — сады.

Какая тишина! Багряный месяц всходит
За гладью Божьих нив, за скатами полей.
Русалка на реке ночную песнь заводит
О золотых дворцах подводных королей.