Стихотворение

Под сквозными небесами,
Над пустой Невой-рекой
Я иду с двумя носами
И расплывчатой щекой.

Городской обычный житель.
То, фотограф, твой успеx.
Ты заснял меня, любитель,
Безусловно, лучше всеx.

Мой ум — мужицкой складки,
Привыкший с ранних лет брести путём угадки.
Осилив груды книг, пройдя все ранги школ,
Он всё ж не приобрёл ни гибкости, ни лоска:
Стрелой не режет он воды, как миноноска,
Но ломит толстый лёд, как грузный ледокол.

Из-под тучки ветер веет,
Из-под падеры — снежок.
У девчонки сердце млеет,
Что не пишет мил-дружок.

Едут сани из Казани,
Кони падают в снегу.
«Жду я, жду письма от Вани,
Всё дождаться не могу!»

В работе яростно-кипучей
Юг, запад, север и восток.
Всё полноводней, всё могучей
Соревновательный поток.

Пласты глубокие взрывая,
В народных недрах открывая
Ключи энергии живой,
Вступила ярость трудовая
В соревнованье — с боевой.

Что выделывают птицы!
Сотни радостных рулад,
эхо по лесу катится,
ели ухом шевелят...

Так и этак, так и этак
голос пробует певец:
«Цици-вити»,— между веток.
«Тьори-фьори»,— под конец.

Как лёд облака, как лёд облака,
как битый лёд облака,
и синь далека, и синь высока,
за ними — синь глубока;

Летят облака, как битый лёд,
весенний колотый лёд,
и синь сквозит, высока, далека,
сквозь медленный их полёт;

Краматорский завод! Заглуши мою гулкую тишь.
Пережги мою боль. Помоги моему неуспеху.
Я читал про тебя и светлел - как ты стройно блестишь,
как ты гордо зеркалишься сталью от цеха по цеху.
Это странно, быть может, что я призываю тебя.

Я твёрдо знаю: умереть не страшно!
Ну что ж — упал, замолк и охладел.
Была бы только жизнь твоя украшена
сиянием каких-то добрых дел.

Люди! Бедные, бедные люди!
Как вам скучно жить без стихов,
без иллюзий и без прелюдий,
в мире счётных машин и станков!

Без зелёной травы колыханья,
без сверканья тысяч цветов,
без блаженного благоуханья
их открытых младенчески ртов!

Меня застрелит белый офицер
не так — так этак.
Он, целясь,— не изменится в лице:
он очень меток.

И на суде произнесёт он речь,
предельно краток,
что больше нечего ему беречь,
что нет здесь пряток.