Стихотворение

И ещё один день отжила, отбыла,
дожидаясь полночных снотворных,
правда, день был какой –
ясноликий, морской,
в гребешках и серёжках узорных.
Вместе с вами вдоль моря я шла босиком,
приминая остывший песок.
Позади бело-красные стулья вверх дном,

Рифма повисла на карандаше.
Тихо, мой милый, у нас в шалаше.
Нынче безвыходный день выходной,
сам задыхается зной обложной.
Только бы вечером, ближе к семи,
голос родной услыхать за дверьми.

Покосы, откосы, плёсы –
несло нас, везло, катило.
Домчались – раздето, босо,
лезет в глаза светило.

На безотказном джипе
петляем. Без леса подлески.
С весёлым водителем в кипе
бесстрашны, как рыба на леске.

Конец не за горами,
додрёмываю жизнь.
Твержу себе: «Держись
последними дарами».
Поэт сказал: «Не спи»,
в бессоннице покорной
я по квартире чёрной
брожу, как на цепи.
Трёхмесячная жизнь
сопит в кроватке внука,
не спит чешуйка лука,

Я не хочу, чтоб меня забывали
Те, кто меня в нетерпении звали,
Те, кому я становлюсь безразличной...
Но, умирая, рождаясь вторично,
Сквозь серпантинную спесь километров,
Сквозь парусинную занавесь ветров,
Переминаясь у края откоса –

Там на столе горой тетрадки.
В окне последние лучи.
На тёмной лестничной площадке
ищу забытые ключи.

От глаз чужих в квартире скроюсь,
друг забредёт на огонёк.
Но зря в бездонной сумке роюсь –
кефир, очёчник, кошелёк.

Жизнь после смерти есть. Я умерла
и вот попала в вечность – город вечный.
Теперь я знаю, что скрывала мгла
последняя и что сказал мне встречный,
последний в жизни той, когда осуждена
была я на Эдем, который не заслужен,

Мягкие крылья мыши летучей
больно бьются о потолок.
Ей со мной боязно,
мне с ней не лучше,
мечется, гонит мой сон за порог.

Мне хочется сказать о розовых восходах,
о лёгких небесах, о ветреной любви,
и коль вздохнуть нельзя, ну так хотя бы продых,
хотя б спокойный взгляд... Забудь и не зови.
Теперь не до того... Косматыми лучами
закат кровавит путь, зашарканный тобой.

Эвакуация. Коптилка.
Над нею бабушка бормочет.
Разноязыких бед копилка,
Кобылы обречённой очи..

Старик-казах заносит палку,
Чтоб вызволить меня из драки.
На глиняном полу вповалку
В отрепьях каторжных поляки.