Стихотворение

Звонко плещется ведро
В глубине колодца чёрной;
Быстрых капель серебро
На кайме пушистой дерна.

Напоили резеду
И гвоздики, и левкои.
У игуменьи в саду
Маки в огненном бреду
Славят царствие земное.

Плебеи, люди с любящей
И верною душой,
За вас трибуны смелые
И вы за них — горой!
Ко мне, в кружок! и слушайте
С вниманьем мой рассказ
О том, что Рим терпел и что
Потерпит он не раз.
Не басни расскажу я вам,
Как например о том,

Слетаясь на хребте сарая,
Ворон и галок кружит стая;
Под сенью трепетных берёз
Звенит на улице покос.
В саду, за частым частоколом
С жужжанием дремотным пчёлы
Снуют в малиновых кустах.
Как страж, рябина на часах,
Под ней скамья за воротами-

«Мороженно!» Солнце. Воздушный бисквит.
Прозрачный стакан с ледяною водою.
И в мир шоколада с румяной зарёю,
В молочные Альпы мечтанье летит.

Мы напряжённого молчанья не выносим —
Несовершенство душ обидно, наконец!
И в замешательстве уж объявился чтец,
И радостно его приветствовали: просим!

Бывает сердце так сурово,
Что и любя его не тронь!
И в тёмной комнате глухого
Бетховена горит огонь.
И я не мог твоей, мучитель,
Чрезмерной радости понять:
Уже бросает исполнитель
Испепелённую тетрадь.

Ни триумфа, ни войны!
О железные, доколе
Безопасный Капитолий
Мы хранить осуждены?

Или римские перуны —
Гнев народа — обманув,
Отдыхает острый клюв
Той ораторской трибуны;

Поговорим о Риме — дивный град!
Он утвердился купола победой.
Послушаем апостольское credo:
Несётся пыль, и радуги висят.

На Авентине вечно ждут царя —
Двунадесятых праздников кануны —
И строго-канонические луны
Не могут изменить календаря.

Душа устала от усилий,
И многое мне всё равно.
Ночь белая, белее лилий,
Испуганно глядит в окно.

Слух чуткий парус напрягает,
Расширенный пустеет взор,
И тишину переплывает
Полночных птиц незвучный хор.

Есть обитаемая духом
Свобода — избранных удел.
Орлиным зреньем, дивным слухом
Священник римский уцелел.

И голубь не боится грома,
Которым церковь говорит;
В апостольском созвучьи: Roma!
Он только сердце веселит.