Без категории

Мне наскучило, девице,
Одинёшенькой в светлице
‎Шить узоры серебром!
И без матушки родимой
Сарафанчик мой любимый
‎Я надела вечерком —
‎Сарафанчик,
‎Расстеганчик!

Сатар! Сатар! твой плач гортанный —
Рыдающий, глухой, молящий, дикий крик —
Под звуки чианур и трели барабанной
Мне сердце растерзал и в душу мне проник.
Не знаю, что поёшь; — я слов не понимаю;
Я с детства к музыке привык совсем иной;

‎Уме недозрелый, плод недолгой науки!
Покойся, не понуждай к перу мои руки:
Не писав летящи дни века проводити
Можно, и славу достать, хоть творцом не слыти.
Ведут к ней нетрудные в наш век пути многи,
На которых смелые не запнутся ноги;

Филарет и Евгений

Филарет

Кто сколько ни сердись, а я начну браниться:
С бездельством, с глупостью людской мне не ужиться.
Везде продерзостный беспутство кажет вид;
Бесчестие в чести, из моды вышел стыд,
Почти с кем ни сойдусь, с кем речь ни начинаю —
Или невежество, или порок встречаю.

М. А. Эртелю

На тверди видимой алмазно и лазурно
Созвездий медленных мерцает бледный свет.
Но в небе времени снопы иных планет
Несутся кольцами и в безднах гибнут бурно.

Все пустыни друг другу от века родны,
  Но Аравия, Сирия, Гоби, —
Это лишь затиханье сахарской волны,
  В сатанинской воспрянувшей злобе.

1

Словно как мать над сыновней могилой,
Стонет кулик над равниной унылой,

Пахарь ли песню вдали запоёт —
Долгая песня за сердце берет;

Лес ли начнется — сосна да осина…
Не весела ты, родная картина!

Много песков поглощают моря, унося их волнами,
Но берега их сыпучими вечно покрыты песками.

Много и песен умчит навсегда невозвратное время —
Новые встанут певцы, и услышит их новое племя.

Стонет, мечется малютка…
Душно ей, в подушках жарко, —
Вьются тени над светильней
Догоревшего огарка.

Мама спит и, со слезою
На глазу, не замечает,
Как в окошко синим блеском
Ночь таинственно мерцает…

В сумерки в церковь вхожу. Малолюдно,
Светят лампады печально и скудно,
Темны просторного храма углы;
Длинные окна, то полные мглы,
То озаренные беглым мерцаньем,
Тихо колеблются с робким бряцаньем.
В куполе темень такая висит,

Сиял уже свечами храм.
‎На клиросе блея́ли.
Венчался с блядью гнусный хам,
‎Хлыщи венцы держали.
Противу двери от двора
‎Стояли пред амвоном
Четы позорной шафера́:
‎Ярыжкин наш с Платоном.
Давно уж вам знаком майор,