Без категории

Сыпь, тальянка, звонко, сыпь, тальянка, смело!
Вспомнить, что ли, юность, ту, что пролетела?
Не шуми, осина, не пыли, дорога.
Пусть несётся песня к милой до порога.

Все допытай, — все узнай, моя милая,
‎Что отравляет тебя…
Тупость вражды — или дружба постылая,
‎Общество или семья?..
Гложет ли сердце твоё страсть недужная,
‎Тайная, с болью глухой?
Иль суета, — не тебе, людям нужная,
‎Губит твой бедный покой?

Т — прав, когда так верно вас
Сравнил он с радугой живою:
Вы милы, как она, для глаз
И, как она, пременчивы душою;
И с розой сходны вы, блеснувшею весной:
Вы так же, как она, пред нами
Цветете пышною красой
И так же колетесь, бог с вами.

Та кровь, что пролита недаром
В сорокалетний этот срок,
Нет, не иссякла вешним паром
И не ушла она в песок.

Не затвердела год от года,
Не запеклась ещё она.
Та кровь подвижника-народа
Свежа, красна и солона.

Та  са  мае
ха  ра  бау
Саем  сию  дуб
радуб  мола
‎аль

Курись, табак мой! вылетай
Из трубки, дым приятный,
И облаками расстилай
Свой запах ароматный.
Не столько персу мил кальян
Или шербет душистый,
Сколь мил душе моей туман
Твой лёгкий и волнистый!
<Тиран лишил меня всего —

В холмах зелёных табуны коней
Сдувают ноздрями златой налёт со дней.

С бугра высокого в синеющий залив
Упала смоль качающихся грив.

Дрожат их головы над тихою водой,
И ловит месяц их серебряной уздой.

Ты, сердцу непонятный мрак,
Приют отчаянья слепого,
Ничтожество! пустой призрак,
Не жажду твоего покрова!
Мечтанья жизни разлюбя,
Счастливых дней не знав от века,
Я всё не верую в тебя,
Ты чуждо мысли человека!
Тебя страшится гордый ум!

Тадарашка в вас влюблён
И для ваших ножек,
Говорят, заводит он
Род каких-то дрожек.
Нам приходит не легко;
Как неосторожно!
Ох! на дрожках далеко
Вам уехать можно.

Чтоб тайну соблюсти — велика добродетель!
‎Болтливость — вре́днейший порок.
Читатель узрит то из следующих строк.
‎Не ведаю, какой владетель
‎Имел на голове рога —
‎Не те рога,
‎Какие есть у многих,
‎Имеющих супруг не строгих;

Есть горе тайное: оно
Вниманья чуждого боится
И в глубине души одно,
Неизлечимое, таится.
Улыбку холодом мертвит,
Опор не ищет и не просит
И, если горе переносит, —
Молчанье гордое хранит.
Не всякому нужна пощада,

Так долго сердце боролось,
Слипались усталые веки,
Я думал, пропал мой голос,
Мой звонкий голос, навеки.

Но Вы мне его возвратили,
Он вновь моё достоянье,
Вновь в памяти белых лилий
И синих миров сверканье.