Самолёт

Эти дни
пропеллеры пели.
Раструбите и в прозу
и в песенный лад!
В эти дни
не на словах,
на деле —
Пролетарий стал крылат.

Когда придёт огонь и мрак
в час ядерной войны,
когда сгорит и подлый враг,
и наш народ страны,

когда моря засыплет ил,
а материк зола,
взлетит большой командный ИЛ,
расправив два крыла.

Носил учебники я в ранце,
Зубрил латынь, над аргонавтами
Зевал и, прочитав «Каштанку»,
Задумался об авторе.
Передовые критики
Поругивали Чехова:
Он холоден к политике
И пишет вяло, нехотя,
Он отстаёт от века
И говорит как маловер,

Был день как день – один из ста.
Сел в самолёт, журнал листал.
Мне правила полёта все известны.
Я пристегнул щелчком ремень,
Сидящий рядом джентльмен
Нажал на кнопку ВЫЗОВ СТЮАРДЕССЫ.

Взгляните-ка
На малого,
Похожего
На Чкалова,
А может быть -
На Громова,
Всем гражданам
Знакомого!

Сейчас машину он ведёт
По гладкому паркету,
А поведёт он самолёт
На ближнюю планету.

Люди ездили по свету,
Усадив себя в карету.
Но пришел двадцатый век -
Сел в машину человек.

Тут пошло такое дело!
В городах затарахтело.
Шум моторов, шорох шин -
Мчатся тысячи машин.

Из боя выходила рота.
Мы шли под крыши,
в тишину,
В сраженьях право заработав
На сутки позабыть войну.

Но у обломков самолёта
Остановился первый взвод.
И замерла в песках пехота
У красных
обожжённых звезд.

По дорожке мы идём
Вдоль, до Шереметьево, —
Не глядим, уже — грядём,
Самолёт заметили.

Он сверкал, но его
Вовсе не было,
А снега — не травой, —
Так, — снегобыло.

На лошадке ехали,
До угла доехали.
Сели на машину,
Налили бензину.
На машине ехали,
До реки доехали.

Трр! Стоп! Разворот.
На реке - пароход.
Пароходом ехали,
До горы доехали.

Улитка, конечно же, не самолёт,
Ведь он полетит, а она поползёт.
И общего вроде у них вовсе нет...
Одно – за обоими тянется след.