Марина Цветаева

Мы вспоминаем тихий снег,
Когда из блеска летней ночи
Нам улыбнутся старческие очи
Под тяжестью усталых век.

Змея оправдана звездой,
Застенчивая низость - небом.
Топь - водопадом, камень - хлебом.
Чернь - Марсельезой, царь - бедой.
Стан несгибавшийся - горбом
Могильным, - горб могильный - розой...

Знаю, умру на заре! На которой из двух,
Вместе с которой из двух - не решить по заказу!
Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух!
Чтоб на вечерней заре и на утренней сразу!

И бродим с тобой по церквам
Великим - и малым, приходским.
И бродим с тобой по домам
Убогим - и знатным, господским.

Когда-то сказала: - Купи! -
Сверкнув на кремлёвские башни.
Кремль - твой от рождения. - Спи,
Мой первенец светлый и страшный.

И в заточеньи зимних комнат
И сонного Кремля -
Я буду помнить, буду помнить
Просторные поля.

И лёгкий воздух деревенский,
И полдень, и покой, -
И дань моей гордыне женской
Твоей слезы мужской.

И как под землёю трава
Дружится с рудою железной,
Всe видят пресветлые два
Провала в небесную бездну.

Сивилла! - Зачем моему
Ребёнку - такая судьбина?
Ведь русская доля - ему...
И век ей: Россия, рябина...

И полушки не поставишь
На такого главаря.
Лодка-то твоя, товарищ,
Из какого словаря?

В лодке, да ещё в любовной
Запрокинуться - скандал!
Разин - чем тебе не ровня? -
Лучше с бытом совладал.

И тучи оводов вокруг равнодушных кляч,
И ветром вздутый калужский родной кумач,
И посвист перепелов, и большое небо,
И волны колоколов над волнами хлеба,
И толк о немце, доколе не надоест,
И жёлтый - жёлтый - за синею рощей -

Из рук моих - нерукотворный град
Прими, мой странный, мой прекрасный брат.

По церковке - всe сорок сороков,
И реющих над ними голубков.

И Спасские - с цветами - ворота,
Где шапка православного снята.

Имя твоё - птица в руке,
Имя твоё - льдинка на языке,
Одно единственное движенье губ,
Имя твоё - пять букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту,