Яков Петрович Полонский

Когда, заботами иль злобой дня волнуем,
На твой горячий поцелуй
Не отвечаю я таким же поцелуем, -
Не упрекай и не ревнуй!

Любовь моя давно чужда мечты весёлой,
Не грезит, но зато не спит,
От нужд и зол тебя спасая, как тяжёлый,
Ударами избитый щит.

‎С Богом боролся во сне
‎Сын Исаака Иаков и — Бога не мог
Даже во сне побороть он, и стал от того хромоног.

‎Я же борюсь наяву,
‎Только не с Богом, — с земною природой его, —
С ней неустанно борюсь я и стал хромоног от того.

(Русская идиллия)

Там, в желтеющем просторе
Колыхающихся нив,
Где в саду румяной сливы
Золотой сквозит налив;

Там, где вдоль холмистой балки
Сохнет русло ручейка,
Никнут, крытые соломой,
Два соседних хуторка.

Царство науки не знает предела,
Всюду следы её вечных побед —
‎Разума слово и дело,
‎Сила и свет.

Гордая Муза, не бойся коварства!
Крикни толпе: отзовись хоть один!
‎Этого светлого царства
‎Кто гражданин?

В дни ребячества я помню
Чудный отроческий бред:
Полюбил я царь-девицу,
Что на свете краше нет.

На челе сияло солнце,
Месяц прятался в косе,
По косицам рдели звезды, —
Бог сиял в её красе…

Блуждая по́ саду, она у цветника
Остановилась, и любимого цветка
Глазами беглыми рассеянно искала,
И наконец нашла любимца своего,
И майским запахом его,
Полузажмурившись, медлительно дышала
И долго, долго упивалась им. Потом,

Скоро солнце взойдёт…
Шевелися, народ,
Шевелись!.. Мы пожитки увязываем…
Надоело нам в зной
У опушки лесной —
Гайда в степь! Мы колёса подмазываем…
Куда туча с дождём,
Куда вихорь столбом,
И куда мы плетёмся — не сказываем…

Встала над морем с казарменной скукою
‎Крепость, угрюмее моря сурового…
В милом лице я искал пред разлукою,
‎Нет ли для сердца чего-нибудь нового.

‎Что за беда, что старости уроки,
Предосторожности, угрозы и намеки
Ложатся на тебя, чтоб остудить мечты
‎Твоей головки прихотливой…
Что за беда! — ведь и весной бурливой
Ложится поздний снег на ранние цветы.
Но погоди, пройдёт ненастная неделя,

I.
Когда из пелен порывалась она,
‎Молилась и жарко мечтала,
Растленная жизнь, зла и грязи полна,
‎Ей раны свои обнажала.

И в лучшие дни, как цвела красота,
‎Мечты её вяли и вяли;
Ни ласковых слов не шептали уста,
‎Ни детских молитв не шептали.