Стихотворение

На подмосковной даче слетает жёлтый лист,
Последний тёплый месяц, тридцатое число.
Гоняет по участку ребёнок-футболист,
Стоит на солнцепеке расхлябанный шезлонг.
О, как здесь веселились, как горевали здесь
В июне и в июле под дождик и туман.

Тревожная осень, над городом свист,
Летает, летает желтеющий лист.
И я подымаю лицо за листом,
Он медлит, летя перед самым лицом.
Воздушный гимнаст на трапеции сна,
О, как мне ужасна твоя желтизна.
Посмертный, последний, оберточный цвет.

Я был студентом - сессия, зачёт,
Железные основы сопромата.
Кто понимает в этом - не сочтёт
За чепуху рассказ стипендиата.
Да, было важно триста тех рублей
Мне получать. И потому отважно
Я поступил, когда среди друзей

Взглянуть бы на старые шпили,
На старые камни взглянуть -
И там, где вдвоём проходили,
Балтийского ветра глотнуть.
Когда это всё-таки было?
Хотя бы припомнить сперва.
О, как же меня закрутило,
Пока моя память спала.

На занюханной студии в пустом кинозале
Равнодушный механик крутит старую ленту.
Ничему не радуйся поначалу,
Не ищи исчезнувшее бесследно.
Просто ты попал в густую халтуру -
Режиссёр уволился, оператор в запое,
И не вздумай пожаловаться сдуру,

В этой старой квартире, где я жил так давно,
Провести две недели было мне суждено.
Средь зеркал её мутных, непонятных картин,
Между битых амуров так и жил я один.
Газ отсвечивал дико, чай на кухне кипел,
Заводил я пластинку, голос ангельский пел.

Нет вылета. Зима. Забит аэродром.
Базарный грош цена тому, как мы живём.
Куда мы все летим? Зачем берём билет?
Когда необходим один в окошке свет.
Я вышел в зимний лес,
Прошёл одну версту.
И то наперерез летел всесильный 'ТУ'.

На первом этаже выходят окна в сад,
Который низкоросл и странно волосат
От паутины и нестриженных ветвей.
Напротив особняк, в особняке детсад,
Привозят в семь утра измученных детей.
Пойми меня хоть ты, мой лучший адресат!

Их встретили где-то у польской границы
И в Киев с восторгом ввезли украинцы.
В гостинице давка, нельзя притулиться,
Но гости под сильным крылом 'Интуриста'
Сияли оттенками тёмной окраски
И мяли ботинками коврик 'Берёзки'.

Как пасмурно сверкает
Вечерняя Нева!
Полнеба задвигает,
Свергает синева.
Колени охвативши,
Сидеть, глядеть бы вдаль.
Спеши, спеши потише,
Воздушный календарь.
И та, что через двадцать
Минут придёт сюда,
Она, быть может статься,