Стихотворение

В любви, пусть самой скромной и земной,
Всегда таится глубь любви Небесной.
Свободно в ней для жертвенности место
И для благого выстрадан покой.

Знаю, не будет иного ответа -
Дай, Бог, терпенья и многая лета!

Верю, не будет иного ответа -
Даст Бог терпенья и многая лета!

И не могло быть иного ответа -
Дал Бог терпенья и многая лета!

Когда война была на русских реках
(наш — этот берег, немцы — на другом),
философ Неру и философ Рерих
беседовали на вершинах гор.
Нам приходилось жить скороговоркой,
где перебежками, а где ползком.
Что нам до вечности высокогорной,

Тот же самый зоопарк.
Тот же самый леопард.

Не живые ягуары,
а живые мемуары —
смотрят через листопад
на зоо-пруд
и зоо-сад.

А эти улочки
дома поддельные
Такие старые и как во Франции.
А сами улочки стоят под деревом
Идут за деревом не поворачивая.
Они с фонтанами, они за листьями,
Такие улицы, такие лиственницы;
Где море гладкое плывёт;

На стёклах нарастает лёд,
Часы твердят: «Не трусь!»
Услышать, что ко мне идёт,
И мёртвой я боюсь.

Как идола, молю я дверь;
«Не пропускай беду!»
Кто воет за стеной, как зверь,
Кто прячется в саду?

На пороге белом рая,
Оглянувшись, крикнул: "Жду!"
Завещал мне, умирая,
Благостность и нищету.

И когда прозрачно небо,
Видит, крыльями звеня,
Как делюсь я коркой хлеба
С тем, кто просит у меня.

Мы не умеем прощаться,-
Всё бродим плечо к плечу.
Уже начинает смеркаться,
Ты задумчив, а я молчу.

В церковь войдём, увидим
Отпеванье, крестины, брак,
Не взглянув друг на друга, выйдём...
Отчего всё у нас не так?

Мурка, не ходи, там сыч
На подушке вышит,
Мурка серый, не мурлычь,
Дедушка услышит.
Няня, не горит свеча,
И скребутся мыши.
Я боюсь того сыча,
Для чего он вышит?

Муж хлестал меня узорчатым,
Вдвое сложенным ремнём.
Для тебя в окошке створчатом
Я всю ночь сижу с огнём.

Рассветает. И над кузницей
Подымается дымок.
Ах, со мной, печальной узницей,
Ты опять побыть не мог.