Стихотворение

Немецкая каска, священный трофей,
Лежит на камине в гостиной твоей.

Дотронься, - она, как игрушка, легка;
Пронизана воздухом медь шишака.

В Познани и Польше не всем воевать -
Своими глазами врага увидать:

Ни триумфа, ни войны!
О, железные, доколе
Безопасный Капитолий
Мы хранить осуждены?

Или, римские перуны -
Гнев народа! - обманув,
Отдыхает острый клюв
Той ораторской трибуны?

Когда держался Рим в союзе с естеством,
Носились образы его гражданской мощи
В прозрачном воздухе, как в цирке голубом,
На форуме полей и в колоннаде рощи.

Развеселился, наконец,
Изведал духа совершенство,
Уверовал в своё блаженство
И успокоился, как царь,
Почуяв славу за плечами -
Когда первосвященник в храме
И голубь залетел в алтарь.

Как овцы, жалкою толпой
Бежали старцы Еврипида.
Иду змеиною тропой,
И в сердце тёмная обида.

Но этот час уж недалёк:
Я отряхну мои печали,
Как мальчик вечером песок
Вытряхивает из сандалий.

В поднятьи головы крылатый
Намёк - но мешковат сюртук;
В закрытьи глаз, в покое рук -
Тайник движенья непочатый.

Румяный шкипер бросил мяч тяжёлый,
И черни он понравился вполне.
Потомки толстокожего футбола -
Крокет на льду и поло на коне.

Пусть в душной комнате, где клочья серой ваты
И склянки с кислотой, часы хрипят и бьют, -
Гигантские шаги, с которых петли сняты, -
В туманной памяти виденья оживут.

Я выстроил себе благополучья дом,
Он весь из дерева, и ни куска гранита,
И царская его осматривала свита,
В нем виноградники, цветник и водоём.

Молода, бессмертна как природа,
Как невеста, сходит в мир свобода.

Перед ней, благоговейно-тих,
Мир не раз склонялся, как жених,

И не раз меж них — земле казалось —
Обрученья тайна совершалась,