Стихи Мандельштама 30-х годов

Дикая кошка - армянская речь -
Мучит меня и царапает ухо.
Хоть на постели горбатой прилечь:
О, лихорадка, о, злая моруха!

Квартира тиха, как бумага -
Пустая, без всяких затей, -
И слышно, как булькает влага
По трубам внутри батарей.

Имущество в полном порядке,
Лягушкой застыл телефон,
Видавшие виды манатки
На улицу просятся вон.

Колют ресницы, в груди прикипела слеза.
Чую без страху, что будет и будет гроза.
Кто-то чудной меня что-то торопит забыть.
Душно, - и всё-таки до смерти хочется жить.

Люблю появление ткани,
Когда после двух или трёх,
А то четырёх задыханий
Прийдёт выпрямительный вздох.

И дугами парусных гонок
Зелёные формы чертя,
Играет пространство спросонок -
Не знавшее люльки дитя.

Мне кажется, мы говорить должны
О будущем советской старины,

Что ленинское-сталинское слово -
Воздушно-океанская подкова,

И лучше бросить тысячу поэзий,
Чем захлебнуться в родовом железе,

На откосы, Волга, хлынь, Волга, хлынь,
Гром, ударь в тесины новые,
Крупный град, по стеклам двинь, - грянь и двинь,
А в Москве ты, чернобровая,
Выше голову закинь.

Не мучнистой бабочкою белой
В землю я заёмный прах верну -
Я хочу, чтоб мыслящее тело
Превратилось в улицу, в страну;
Позвоночное, обугленное тело,
Сознающее свою длину.

Не у меня, не у тебя - у них
Вся сила окончаний родовых:
Их воздухом поющ тростник и скважист,
И с благодарностью улитки губ людских
Потянут на себя их дышащую тяжесть.

Пусти меня, отдай меня, Воронеж:
Уронишь ты меня иль проворонишь,
Ты выронишь меня или вернёшь, -
Воронеж - блажь, Воронеж - ворон, нож.

Увы, растаяла свеча
Молодчиков калёных,
Что хаживали вполплеча
В камзольчиках зелёных,
Что пересиливали срам
И чумную заразу
И всевозможным господам
Прислуживали сразу.

Я нынче в паутине световой -
Черноволосой, светло-русой, -
Народу нужен свет и воздух голубой,
И нужен хлеб и снег Эльбруса.