Стихотворение

Дробится рваный цоколь монумента,
Взвывает сталь отбойных молотков.
Крутой раствор особого цемента
Рассчитан был на тысячи веков.

Я всю жизнь отдаю для великой борьбы,
Для борьбы против мрака, насилья и тьмы.
Но увы! окружают меня лишь рабы,
Недоступные светлым идеям умы.

Есть книги — волею приличий
Они у века не в тени.
Из них цитаты брать — обычай —
Во все положенные дни.

В библиотеке иль читальне
Любой — уж так заведено —
Они на полке персональной
Как бы на пенсии давно.

Я писала письма, вывернув наизнанку душу,
Строчку выдирая из пальца, как оголённый нерв.
Я писала о том, как больно, как не справляюсь, трушу,
Как давно уже выпит до капли воли резерв.

Много в жизни моей я трудов испытал,
Много вынес и тяжких мучений.
Но меня от отчаянья часто спасал
Благодатный, таинственный гений.

Когда серьёзные причины
Для речи вызрели в груди,
Обычной жалобы зачина —
Мол, нету слов — не заводи.

Все есть слова — для каждой сути,
Все, что ведут на бой и труд,
Но, повторяемые всуе,
Теряют вес, как мухи мрут.

Председатель Совнаркома, Наркомпроса, Мининдела!
Эта местность мне знакома, как окраина Китая!
Эта личность мне знакома! Знак допроса вместо тела.
Многоточие шинели. Вместо мозга — запятая.
Вместо горла — тёмный вечер. Вместо буркал — знак деленья.

Злобный гений, царь сомнений,
Ты опять ко мне пришёл,
И, желаньем утомлённый, потревоженный и сонный,
Я покой в тебе обрел.

Оркестры смолкли, отзвучали речи,
Парадных флагов свернут пёстрый фронт.
И этот гром неповторимой встречи,
Как гром грозы, ушёл за горизонт.

В шумном вихре юности цветущей
Жизнь свою безумно я сжигал,
День за днём, стремительно бегущий,
Отдохнуть, очнуться не давал.

Жить, как прежде, больше не могу я,
Я брожу как охладелый труп,
Я томлюсь по ласке поцелуя,
Поцелуя милых женских губ.