Стихи о поэтах

Стихи подобны талым водам –
Идут до самых – до корней,
А дальше – залпом на свободу!
Тогда ты трогать их не смей!

Они отныне не ручные,
А значит больше нет границ,
Как не бывает их для птиц,
А коли есть, то неземные!

Мы не пьяны. Мы, кажется, трезвы.
И, вероятно, вправду мы поэты,
Когда, кропая странные сонеты,
Мы говорим со временем на "вы".

Лишь только рифмачи в беседе где сойдутся,
То молвив слова два, взлетают на Парнас,
О преимуществе кричать они соймутся.
Так споря, вот один вознёс к другому глас:
– Но если ты пиит, скажи мне рифму к Ниобу.
Другой ответствовал: – Я мать твою ебу.

Судьбу свою на склоне лет,
вручил я свите Аполлона.
В надежде свой оставить след,
в тенистых рощах Геликона.

Но поздно к музам приобщил,
меня учитель - опыт жизни.
Я жил, учился и любил,
Служил как мог своей Отчизне.

Который день луна полна,
Но, если быть точнее, ночь.
С окна воочию сполна
Краса волшебная видна,
Чудна, очей не отведёшь.
А облака, что облака,
Они лишь изредка слегка
Обнимут и умчатся прочь.
И прочно вновь осознаёшь,
Что одинокая луна,

То, что во сне не приходило,
Не плыло тенью за спиной –
В чернилах! Верные чернила!
В моей руке перо! Косой

И мелкий почерк на бумаге –
Мой почерк – строчка поползла…
Услышанного сердцем ради,
Я довожу стих добела.

Просили мы тогда, чтоб помолчали
Поэты о войне, —
Чтоб пережить хоть первые печали
Могли мы в тишине.

Угрюмых тройка есть певцов —
Шихматов, Шаховской, Шишков,
Уму есть тройка супостатов —
Шишков наш, Шаховской, Шихматов,
Но кто глупей из тройки злой?
Шишков, Шихматов, Шаховской!

А тот, кого учителем считаю,
Как тень прошёл и тени не оставил,
Весь яд впитал, всю эту одурь выпил,
И славы ждал, и славы не дождался,
Кто был предвестьем,
предзнаменованьем,
Всех пожалел, во всех вдохнул

Читаю Пушкина – врачую
Души усталой кривизну.
Иных настоев не хочу я
Не знаю лучше я микстур

Там, где опору вдруг ломаю,
Как грифелёк карандаша –
Беру и Пушкина читаю,
И словом лечится душа:

Не должен быть очень несчастным
И, главное, скрытным. О нет! —
Чтоб быть современнику ясным,
Весь настежь распахнут поэт.
И рампа торчит под ногами,
Всё мертвенно, пусто, светло,
Лайм-лайта холодное пламя
Его заклеймило чело.

Шалун, увенчанный Эратой и Венерой,
Ты ль узника манишь в владения свои,
В поместье мирное меж Пиндом и Цитерой,
Где нежился Тибулл, Мелецкий и Парни?
Тебе, балованный питомец Аполлона,
С их лирой соглашать игривую свирель:
Веселье резвое и нимфы Геликона