Семён Сергеевич Бобров

Час бил; отверзся гроб пространный,
Где спящих ряд веков лежит;
Туда протекший год воззванный
На дряхлых крылиях летит;
Его туманы провождают
И путь слезами омывают;
Коса во длани не блестит,
Но, смертных кровью пресыщенна

Звукнул времени суровый
Металлический язык;
Звукнул — отозвался новый,
И помчал далече зык.

Снова солнцы покатились
По палящим небесам;
Снова шумны обратились
Времени колёса там.

Открылось царство тьмы над дремлющей вселенной;
Туман, что в море спал, луною осребренной
Подъемлется над сей ужасной глубиной
Иль пресмыкается над рощею густой,
Где тени прячутся и дремлют меж листами;
Как разливается он всюду над полями?

Сын мой! сын праха! сын юдоли!
Ты видишь, видишь, что и в самом
Смятении вещей теперь,
В порыве самом естества,
Ум человеческий не дремлет,
Мятётся, реет, мчится вдаль,
Одолевает век — меня —
И ищет новых царств себе

Уже в проснувшемся другом земном полшаре
Светило пламенно ночных тьму гонит туч,
А мы из-за лесов едва в сгущённом паре
Зрим умирающий его вечерний луч.

Любезно лакомство Венеры,
Камыш Канарских островов,
Желчь негров, неги сласть без меры,
Враг пчёл, друг неких птиц и псов!

Не ты ль стихию вскипячённу
С приправой хинского листа
Для вкуса строишь услаждённу
И манишь лакомы уста?