Александр Трифонович Твардовский

В краю, куда их вывезли гуртом
Где ни села вблизи, не то что города,
На севере, тайгою запертом,
Всего там было — холода и голода.

Зернистый туман августовский
На утре погожего дня
Под стогом в усадьбе литовской
Заставил проснуться меня.

Холодной росою капустной
Он тёк по соломе сухой.
И было так тихо и грустно,
Как будто войны никакой.

В пилотке мальчик босоногий
С худым заплечным узелком
Привал устроил на дороге,
Чтоб закусить сухим пайком.

Горбушка хлеба, две картошки -
Всему суровый вес и счёт.
И, как большой, с ладони крошки
С великой бережностью — в рот.

В поле, ручьями изрытом,
И на чужой стороне
Тем же родным, незабытым
Пахнет земля по весне:

Полой водой и — нежданно —
Самой простой, полевой
Травкою той безымянной,
Что и у нас под Москвой.

Косые тени от столбов
Ложатся край дороги.
Повеет запахом хлебов —
И вечер на пороге.

И близок, будто на воде,
В полях негромкий говор.
И радио, не видно где,
Поёт в тиши садовой.

В свеченье славы самобытной
Москва со временем в ладу,
Она печать его не скрытно
Издревле носит на виду.

На ней черты его и вехи,
И в камне — песнь о городах,
Чьи имена в иные веки
У мира были на устах.

В случае главной утопии, —
В Азии этой, в Европе ли, —
Нам-то она не гроза:
Пожили, водочки попили,
Будет уже за глаза…
Жаль, вроде песни той, – деточек,
Мальчиков наших да девочек,
Всей неоглядной красы…
Ранних весенних веточек

1

Два только года — или двести
Жестоких нищих лет прошло,
Но то, что есть на этом месте, —
Ни город это, ни село.

Пустырь угрюмый и безводный.
Где у развалин ветер злой
В глаза швыряется холодной
Кирпичной пылью и золой;

В тот день, когда окончилась война
И все стволы палили в счёт салюта,
В тот час на торжестве была одна
Особая для наших душ минута.
В конце пути, в далёкой стороне,
Под гром пальбы прощались мы впервые
Со всеми, что́ погибли на войне,

Все в мире сущие народы,
Благословите светлый час!
Отгрохотали эти годы,
Что на земле застигли нас.
Ещё теплы стволы орудий
И кровь не всю впитал песок,
Но мир настал. Вздохните, люди,
Переступив войны порог…