Валентин Дмитриевич Берестов

Над нами снимал верхотуру
Художник. Два года подряд
Искал он типаж и натуру,
Писал физкультурный парад.

С короткою стрижкой девица.
Румяный тяжелоатлет.
А самые главные лица
Он попросту брал из газет.

Вьётся чайка над Окой
На исходе дня.
Птицы не было такой
В детстве у меня.

Здесь ловил я окуней
И кувшинки рвал.
Здесь я песенку о ней,
Помню, распевал.

Не бойся сказок. Бойся лжи.
А сказка? Сказка не обманет.
Ребенку сказку расскажи —
На свете правды больше станет.

Обратились к бюрократам:
– Что нам делать с вашим братом?
– Вы удвойте наши штаты, –
Предложили бюрократы, –
И утройте наш сметы.
Вот и будут вам ответы!

Незабвенной бессонницей ночь дорога.
В шуме ветра, в назойливом звоне цикад
Отпылала заря и ушла в берега,
И волна за волной откатилась назад.

Неизбежно с неведомым дети роднятся:
Звёзды! Бури морские! Над бездной мосты!
Станет поступь другой. Сны другие приснятся.
Вдруг исчезнут игрушки. Нахлынут мечты.
И былое померкнет перед небывалым,
И покажется милый родительский дом

Окно – «дас Фенстер», стол – «дер Тыш».
Ты по-немецки говоришь.
В Берлине или в Бремене
Должны вполне серьёзно
Мы вместо: «Сколько времени?»
Спросить: «Как это поздно?»
С заглавной буквы пишут там
И Ложку и Картошку,
Чем Уважение к Вещам

Нашей кукле каждый час
Мы твердим по двадцать раз:
«Что за воспитание!
Просто наказание!»

Просят куклу танцевать,
Кукла лезет под кровать.
Что за воспитание!
Просто наказание!

Любовь до гробовой доски.
Что может быть красивей?
Но как не помереть с тоски,
Лишь доску видя в перспективе?

Нет годовщин у ледохода.
Не знают именин ручьи.
Рожденьем чествует природа
Рожденья прежние свои.