Валентин Дмитриевич Берестов

Когда леса ещё таят
Оцепененье ночи,
Берёзы тучею стоят,
Лиловые от почек.

И облака белее дня,
И чисты ветра струи.
И зеленеют зеленя
Сквозь дымку дождевую.

К нам доктор Лебедев пришёл.
Он шляпу снял. Он сел за стол.
Не понимая ничего,
Мы с братом смотрим на него.
Он без халата. Он с женой.
Он не спросил: «А кто больной?»
И раскрывать не надо рот,
Когда он ложечку берёт.

Жил я в раннем детстве в доме у колодца.
Ждал, когда ведёрко у кого сорвётся.

И тогда соседи к нам стучали в сени,
Где в углу под лавкой их ждало спасенье.

Выходила мама и весьма любезно
Им вручала «кошку» с лапою железной.

В дверь диетической столовой
Вошёл дракон семиголовый.
Он хором «Здравствуйте!» сказал
И, улыбаясь, заказал:

– Для этой головы,
Пожалуйста, халвы.

Для этой пасти –
Прочие сласти.

Для этой головки –
Перловки.

У них закон: услуга за услугу,
Спасать друг друга, помогать друг другу.
Как жаль, что это сукины сыны,
А то б их дружбе не было цены.

Как быстро юность пролетела!
И дух уже сильнее тела.

Дымится на бархане костерок.
Конфеты на расстеленном платке.
Старик чабан, весь в белом, как пророк,
Один в песках – и пиала в руке.

Ей дали порядковый номер. Сполна,
По титулам называя,
Парадно её именуют – Война
Вторая Отечественная, Мировая.
И люди словно привыкли к ней,
Томясь повседневной бедой и славой,
Как ожиданием (столько дней!)
В вокзальной сумятице и суетне

Важен опыт невесёлый.
Но, быть может, прав поэт:
Горе – жизненная школа,
Счастье – университет.

Если внутрь кладут творог,
Получается пирог.
Если поверху кладут,
То ватрушкою зовут.