Зинаида Гиппиус

Живые взоры я встречаю...
Огня, огня! Костёр готов.
Я к ближним руки простираю,
Я жду движенья, знака, слов...

С какою радостною мукой
В очах людей ловлю я свет!
Но говорю... и дышит скукой
Их утомительный ответ.

Повалили Николая,
Ждали воли, ждали рая —
Получили рай:
Прямо помирай.

Изнемогаю от усталости,
Душа изранена, в крови...
Ужели нет над нами жалости,
Ужель над нами нет любви?

Я призываю Любовь,
Я открываю Ей сердце.
Алая, алая кровь,
Тихое, тихое сердце.

Я помню: мы вдвоем сидели на скамейке.
Пред нами был покинутый источник
и тихая зелень.
Я говорил о Боге, о созерцании и жизни...
И, чтоб понятней было моему ребёнку,

В дыму зелёном ивы...
Камелии — бледны.
Нежданно торопливы
Шаги чужой весны.

Томленье, воскресанье
Фиалковых полей.
И бедное дыханье
Зацветших миндалей.

Проклятой памяти безвольник,
И не герой — и не злодей,
Пьеро, болтун, порочный школьник.
Провинциальный лицедей,

Упрям, по-женски своенравен,
Кокетлив и правдиво-лжив,
Не честолюбец — но тщеславен,
И невоспитан, и труслив...

Сны странные порой нисходят на меня.
И снилось мне: наверх, туда, к вечерним теням,
На склоне серого и ветреного дня,
Мы шли с тобой вдвоём, по каменным ступеням.

О, эти наши дни последние,
Обрывки неподвижных дней!
И только небо в полночь меднее
Да зори голые длинней...

Не спешите, подождите, соглашатели,
кровь влипчива, если застыла, —
пусть сначала красная демократия
себе добудет немножко мыла...
Детская-женская — особо въедчива,
вы потрите и под ногтями.
Соглашателям сесть опрометчиво