Голос

В часы забав иль праздной скуки,
Бывало, лире я моей
Вверял изнеженные звуки
Безумства, лени и страстей.

Но и тогда струны лукавой
Невольно звон я прерывал,
Когда твой голос величавый
Меня внезапно поражал.

Спросил меня голос
В пустыне дикой:
- Много ли в море
Растёт земляники?

- Столько же, сколько
Селёдок солёных
Растёт на берёзах
И ёлках зелёных.

Вот уж кто не певец никакой.
И не тем, так сказать, интересен.
Дребезжащий, неверный, глухой,
Этот голос совсем не для песен.
Но пою. Понимаешь, пою,
(У тебя мои песни в почёте),
Чтобы голову видеть твою
В горделивом её повороте,

У солистки платье в блёстках,
Круглый рот, блестящий взор.
А за нею на подмостках
В три ряда – гремящий хор.

Что мне до её убора?
Что мне до её лица?
Мне послышался из хора
Голос моего отца.

Близкое порою нас не тронет,
А чужое кажется родным.
Не поймёшь, хохочет или стонет
Дикий голубь голосом грудным.
Чуть примолк и начинает снова,
И зовёт меня в степную даль.
И душа по-прежнему готова
Всё принять – и радость, и печаль.

Есть счастливцы и счастливицы,
Петь не могущие. Им -
Слёзы лить! Как сладко вылиться
Горю - ливнем проливным!

Ни музыки, ни мысли - ничего.
Тебе давно чистописанья мало,
Тебе давно игрой унылой стало,
Что для других - и путь, и торжество.

Отец мой не свистел совсем,
Совсем не напевал.
Не то, что я, не то, что я,
Когда я с ним бывал.

Не в полный голос, просто так,
Не пел он ничего.
Все говорят, что голос был
У папы моего.

Уноси моё сердце в звенящую даль,
Где как месяц за рощей печаль;
В этих звуках на жаркие слёзы твои
Кротко светит улыбка любви.

Похож на голос головной убор.
Верней, похож на головной убор мой голос.
Верней, похоже, горловой напор
топорщит на моей ушанке волос.
Надстройка речи над моим умом
возвышенней шнурков на мне самом,
возвышеннее мягкого зверька,

Я любила твой смех, твой голос.
Я за душу твою боролась.
А душа-то была чужою,
А душа-то была со ржою.
Но твердила любовь:"Так что же?
Эту ржавчину уничтожу".
Были бури. И были штили.
Ах, какие пожары были!
Только вот ведь какое дело -

Светало. Сиделка вздохнула. Потом
Себя осенила небрежным крестом
И отложила ненужные спицы.
Прошёл коридорный с дежурным врачом.
Покойника вынесли из больницы.