Зима

Один наш Учёный,
От всех по секрету,
Считал, что зима
Холоднее, чем лето.
Но как-то,
Гуляя зимой по аллее,
Он понял,
Что всё-таки
Лето
Теплее.

Учись у них - у дуба, у берёзы.
Кругом зима. Жестокая пора!
Напрасные на них застыли слёзы,
И треснула, сжимаяся, кора.

Всё злей метель и с каждою минутой
Сердито рвёт последние листы,
И за сердце хватает холод лютый;
Они стоят, молчат; молчи и ты!

1

Какая длинная зима,
Как время медленно крадётся!..
В ночи ни люди, ни дома
Не знают, кто из них проснётся.

И поутру, когда ветра
Метелью застилают небо,
Опять короче, чем вчера,
Людская очередь за хлебом.

Февраль… Февральская весна.
Не календарно потеплело.
Теряют силу имена
И не подходят то и дело.

Душа в смущении, она
Ещё зимой не насладилась,
Ей не понятен вкус вина,
Что мартом, загодя открылось.

Полночь. Злая стужа
На дворе трещит.
Месяц облаками
Серыми закрыт.

У большого зданья
В улице глухой
Мерными шагами
Ходит часовой.

Под его ногами
Жёсткий снег хрустит,
А кругом глухая
Улица молчит;

Я шёл зимою вдоль болота
В галошах,
В шляпе
И в очках.
Вдруг по реке пронёсся кто-то
На металлических
крючках.

Чует батюшка февраль
Красну девицу весну,
Но скрывает он печаль,
Отходя на год ко сну.

Нынче раньше срока он
Ей вручил свои права,
И с согласия сторон,
Правит бал теперь она.

Издержки духа — выкрики ума
и логика, — вы равно хороши,
когда опять белёсая зима
бредёт в полях безмолвнее души.

О чём тогда я думаю один,
зачем гляжу ей пристально вослед.
На этот раз декабрь предвосхитил
её февральских оттепелей свет.

Эта улица тем хороша
Удивительной этой зимою —
Независимо и не спеша
Возвращается улица к морю.

Поверну за углом — а потом
Эту синюю воду увижу.
А потом? А потом — суп с котом,
Я не знаю, что будет потом,
Но я знаю, я понял, я — выжил.

Этих снежинок смесь.
Этого снега прах.
Как запоздалая месть
летнему буйству трав.

Этих снежинок явь,
призрачное крыло.
Белого небытия
множественное число...

Есть сторона, где всё благоухает;
Где ночь, как день безоблачный, сияет
Над зыбью вод и моря вечный шум
Таинственно оковывает ум;
Где в сумраке садов уединенных,
Сияющей луной осеребрённых,
Подъемлется алмазною дугой