Стихотворение

Мне говорят, а я уже не слышу,
Что говорят. Моя душа к себе
Прислушивается, как Жанна Д'Арк.
Какие голоса тогда поют!

Я не хочу ни власти над людьми,
Ни почестей, ни войн победоносных.
Пусть я застыну, как смола на соснах,
Но я не царь, я из другой семьи.

Мы звёзды меняем на птичьи кларнеты
И флейты, пока ещё живы поэты,
И флейты - на синие щётки цветов,
Трещотки стрекоз и кнуты пастухов.

На протяженьи многих зим
Я помню дни солнцеворота,
И каждый был неповторим
И повторялся вновь без счёта.

И целая их череда
Составилась мало-помалу
Тех дней единственных, когда
Нам кажется, что время стало.

По дому бродит привиденье.
Весь день шаги над головой.
На чердаке мелькают тени.
По дому бродит домовой.

Везде болтается некстати,
Мешается во все дела,
В халате крадётся к кровати,
Срывает скатерть со стола.

В маленькой гостинице районной
В среднеазиатском городке
Я тебя припомнил удивленно
Замер с папиросою в руке.

Ты мне неожиданно предстала
В памяти, в осенней тишине,
Той, какой ты быть не перестал,
Той, какой ты всех дороже мне.

Степь и полынь. И непомерной грустью
Качнуло небо вбок. Как память. Не они ль?!
Не с этих ли полей над горьковатой пустью
Нам голос был? И в нём - степь и полынь.

Равнина - снег и снег, и снег...
Дорога - и ни полуслова.
Случайно, словно в полусне -
Деревья. И дорога снова.

Да месяц скроется во мгле,
То свет по холмикам накрошит...
И клонит голову к земле
Навек испуганная лошадь.

На Мойке жил один старик.
Я представляю горы книг.
Он знал того, он знал другого.
Но всё равно, не потому
Приятель звал меня к нему
Меж делом, бегло, бестолково.

В латинском шрифте, видим мы,
Сказались римские холмы
И средиземных волн барашки,
Игра чешуек и колец,
Как бы ползут стада овец,
Пастух вино сосёт из фляжки.