Стихотворение

На рассвете, в сумерках ледовых,
Хор берёз был выше и туманней.
И стояла роща, как Людовик, -
В сизых буклях изморози ранней.

Но опять, за далями пустыми,
Красное, как будто после бури,
Встало солнце с мыслью о пустыне
В раскалённо-грезящем прищуре.

Я жил по этим лагерям,
По этим дюнам пионерским,
По этим мяконьким горам
И склонам нежнопиренейским.

Залив с Кронштадтом на боку,
С маневрами флотов неслышных,
Мне так скользилось на бегу
у валунов твоих осклизлых.

В полночь во дворике тихо курю,
Спать мне пора, я и носом клюю
Словно цыплёнок.
Ухнуло где-то на Крымском мосту,
Как меня, бедного, клонит ко сну,
Нету силёнок.

Мне нравится зелёный биллиард,
В нём всё сокращено на миллиард.
Раскаты нумерованных шаров,
Нахальства нулевые результаты, -
В них подоплёка солнечных миров
Конкретна, как библейские цитаты,

Легко за окнами синеет.
Под самым вздохом каменеет
Тоска по брату и сестре.
Фонарь на столбике чугунном
Цветёт. Лимонным вихрем лунным

Великой нежностью апрель обременяет—
Не по утрам, когда он хладно чист,
А днём, когда на бирюзу меняет
Суровых дней лиловый аметист.

Страшно мне за рожь перед грозою!
Вот уж пополудни скоро шесть,
В ней же и разгневанному зною,
И дневному блеску место есть.

Наконец, утомясь и опомнясь,
Шум докучный дожди прекратили.
Но закрытым остался шиповник,
Будто в лампе огонь прикрутили.

В городишке тихом — Таормина
Стройно шла процессия с мадонной.
Дым от свеч всходил и таял мирно,
Невесомый, словно тайна мига,

Впереди шли девочки, все в белом,
И держали свечи крепко-крепко.
Шли они с восторгом оробелым,
Полные собой и миром целым.

Жил да был старичок под бананами,
Он питался одними романами!
А когда отощал,
То слегка заскучал
И решил подкрепиться бананами!