Стихотворение

Закончен том, но не закончен
Его раздробленный сюжет.
Так! с каждою главою звонче
Поёт встревоженный поэт.

Напрасно бы искать причала
Для бесшабашного пловца:
В поэме жизни нет начала!
В поэме жизни нет конца!

Ты, кто в плаще и в шляпе мягкой,
Вставай за дирижерский пульт!
Я славлю культ помпезный Вакха,
Ты - Аполлона строгий культ!

В твоём оркестре мало скрипок:
В нём всё корнеты-а-пистон.
Ищи средь нотных белых кнопок
Тетрадь, где - смерть и цепий стон!

Есть доказательство (бесспорней
Его, пожалуй, не найти!)
Что вы, культурники, покорней
Рабов, чем вас ни возмути! -

Вы все, - почти без исключенья.
И с ранних юношеских лет, -
Познали радость опьяненья
И пьяных грёз чаруйный бред.

Где ходит море синим шагом
То к берегу, то к островам,
Нет плаца бешеным ватагам,
Нет фразы взбалмошным словам;

Где в зелень берегов одета
Златисто-карая река,
Здесь нет ни одного "кадета",
Ни одного "большевика".

Предвижу критиков ухмылки,
Их перекошенные рты.
Их презирает стих мой пылкий
Явленье истой красоты!

Огонь святого вдохновенья
Растопит скептицизма лёд,
И критиков в одно мгновенье
Закружит мой водоворот.

Величье мира - в самом малом.
Величье песни - в простоте.
Душа того не понимала,
Нераспятая на кресте.

Освободись от исхищрений
Когтистой моды, ожил стих -
Питомец чистых вдохновений
И вешних радостей живых.

Но соловей не величавей
Меня, а всё ж он - соловей,
Чья песнь посвящена дубраве
И первым трепетам ветвей!

В его бесцельном распеванье
Не больше смысла, чем в траве,
И всё же в нем очарованье, -
В ничтожном этом соловье!

Итак, нежданное признанье
Слетело с изумлённых уст!..
Не оттого ль моё терзанье?
Не оттого ли мир мне пуст?

Не оттого ли нет мне места,
Взлелеянного мной вполне?
И в каждой девушке невеста
Является невольно мне?

Обворожительных имений,
Рек, деревень, садов и сёл
На свете много; тем не меней, -
Кто где всю жизнь свою провёл,

Иль только юность, только детство,
Свой славословит уголок,
Поёт, не разбирая средства,
Его, от прочих мест далёк.

Граф Алексей Толстой, чьё имя
Звучит мне юностью моей
И новгородскими сырыми
Лесами в густоте ветвей;

Чей чудный стих вешне-берёзов
И упоённо-соловьист,
И тихий запад бледно-розов;
И вечер благостно-росист;