Философская лирика

Сквозь череду ошибок, каясь,
Я на изгибе возвращусь.
В сомненье постигая крайность,
Назад по памяти вернусь.

Быть может, мысленно за плечи,
А может, наяву возьму.
Ты тоже что-то пролепечешь,
И я с надеждой восприму.

У пегой коровы, похожей на карту Европы,
Покрытой снегами, такой недоверчивый взгляд.
Какие кровавые бойни, какие потопы
В коровиной памяти генной живут и грозят?
Ходила ль прабабка кормящей на транспорте Ноя,
Козлу ль провокатору верила в смертном пути,

За годом год, за годом год, за годом год –
Пройдёт, начнётся и опять пройдёт…
Движение историй, жизней, судеб –
Так было до тебя, так после будет.
Подобно искорке, раздутой ветерком
Под куполом темнеющей вселенной –
Вся жизнь твоя, твоя семья, твой дом

Я знаю, это страшно, очень страшно,
когда не понимаешь что с тобой.
Когда прошёл бесцельно день вчерашний,
а день грядущий - илистый, пустой.

Багряно-красными лучами,
Прощаясь с тёплым летним днём,
На солнце блики догорали,
В лесу запахло сентябрём.

В низине квакали лягушки,
Цвели кувшинки у ручья,
А запоздалая кукушка
Сменила трели соловья.

Ночь.
Отмыкается плотина.
И медленно, почти незримо,
По Истре проплывает мимо
Не только муть, солома, тина,
Но цвет люпина, зерна тмина
И побуревшая от дыма
Неопалимая купина
Из Нового Иерусалима.
И, как из Ветхого завета,

Пустота в тишине зал
Только сердца упруг стук
Я тебя уже не ждал
Завершая земной круг

Ты мой павший как стон струн
Непроросший в камнях всход
Словно тень золотых рун
На стальных зеркалах вод

Первая лира, поэт, создана первоприхотью бога:
Из колыбели — на луг, и к черепахе — прыжок;
Панцирь прозрачный её шаловливый срывает младенец,
Гибкие ветви сама ива склоняет к нему;

Листья, как звёзды... Мети метла,
Чтобы сметать красоту такую.
Я иду от угла до угла -
Можно подумать, что я танцую.
Имя мне "дворник" - я не "джамшуд" -
Русский поэт и шашист при этом.
В Яхроме Шашки также метут,
Чтобы вымести... Мне, поэту,

Ложь
Поначалу в самых мелочах,
А дальше — больше, гладко, без заминки,
Как будто в ясных солнечных лучах
Бесчисленные плавают пылинки.

Не туманами, что ткали Парки,
И не парами в зелёном парке,
Не длиной,— а он длиннее сплина,—
Не трезубцем моря властелина,—
Город тот мне горьким горем дорог,
По ночам я вижу чёрный город,
Горе там сосчитано на тонны,
В нежной сырости сирены стонут,

Любить. Молиться. Петь. Святое назначенье
Души, тоскующей в изгнании своём,
Святого таинства земное выраженье,
Предчувствие и скорбь о чём-то неземном,
Преданье тёмное о том, что было ясным,
И упование того, что будет вновь;