Короткие стихи

Вот свежие тебе цветы
В честь именин твоих, –
Ещё цветы я рассылаю,
А сам так быстро отцветаю.
Хотелось бы собрать пригоршню дней,
Чтоб сплесть ещё венок
Для именинницы моей.

Надежды нет и нет боязни.
Наполнен кубок через край.
Твоё прощенье — хуже казни,
Судьба. Казни меня, прощай.

Всему я рад, всему покорен.
В ночи последний замер плач.
Мой путь, как ход подземный, чёрен
И там, где выход, ждёт палач.

Да, я любила их, те сборища ночные, —
На маленьком столе стаканы ледяные,
Над чёрным кофеем пахучий, зимний пар,
Камина красного тяжёлый, зимний жар,
Весёлость едкую литературной шутки
И друга первый взгляд, беспомощный и жуткий.

Давно известная всем дура –
Неугомонная цензура –
Кой-как питает нашу плоть...
Благослови её господь!

Насторожись, стань крепче в стремена.
В ущелье мрак, шумящие каскады.
И до небес скалистые громады
Встают в конце ущелья — как стена.

Дал Ты мне молодость трудную.
Столько печали в пути.
Как же мне душу скудную
Богатой Тебе принести?
Долгую песню, льстивая,
О славе поёт судьба.
Господи! я нерадивая,
Твоя скупая раба.
Ни розою, ни былинкою
Не буду в садах Отца.

Далеко на севере Капелла
Блещет семицветным огоньком,
И оттуда, с поля, тянет ровным,
Ласковым полуночным теплом.
За окном по лопухам чернеет
Тень от крыши; дальше, на кусты
И на жнивье, лунный свет ложится,
Как льняные белые холсты.

Веки черпаем ситом и камень у сердца мы греем:
Холоден камень, как был; в сите ни капли воды.

Даны мне были и голос любый,
И восхитительный выгиб лба.
Судьба меня целовала в губы,
Учила первенствовать Судьба.

Ни о чем я Тебя просить не смею,
всё надобное мне — Ты знаешь сам;
но жизнь мою, — то, что имею, —
несу ныне к Твоим ногам.
Тебе Мария умыла ноги,
и Ты её с миром отпустил;
верю, примешь и мой дар убогий,
и меня простишь, как её простил.

Красновидовские зори,
Лес, цветы да тишина,
Слева Горин, справа Зорин,
Посредине - Шукшина.

А под лепкою фасадов
Рядом с трассами стрижей
Улыбается Асадов -
Самый скромный из людей.

Два лица у всех нас в мире,
Все, как Янус, мы живём;
Мы в толпе, в труде, на пире,
Знаем всё, всё нипочём.

А одни — двуликий Янус
Виден обликом другим:
Ignoramus! Ignoramus! —
Мы тогда себе твердим.