Осип Эмильевич Мандельштам

Барон Эмиль хватает нож.
Барон Эмиль бежит к портрету...
Барон Эмиль, куда идёшь?
Барон Эмиль, портрета нету!

Словно гуляка с волшебною тростью,
Батюшков нежный со мною живёт.
Он тополями шагает в замостье,
Нюхает розу и Дафну поёт.

Здесь прихожане - дети праха
И доски вместо образов,
Где мелом - Себастьяна Баха
Лишь цифры значатся псалмов.

Разноголосица какая
В трактирах буйных и церквах,
А ты ликуешь, как Исайя,
О, рассудительнейший Бах!

Бежит волна-волной, волне хребет ломая,
Кидаясь на луну в невольничьей тоске,
И янычарская пучина молодая,
Неусыплённая столица волновая,
Кривеет, мечется и роет ров в песке.

Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочёл до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.

Бесшумное веретено
Отпущено моей рукою.
И - мною ли оживлено -
Переливается оно
Безостановочной волною -
Веретено.

Всё одинаково темно;
Всё в мире переплетено
Моею собственной рукою;
И, непрерывно и одно,

Блок
Король
И маг порока;
Рок
И боль
Венчают Блока.

- Я писать умею: отчего же
Говорят, что буквы непохожи,
Что не буквы у меня - кривули?
С длинными хвостами загогули?

Были очи острее точимой косы -
По зегзице в зенице и по капле росы, -

И едва научились они во весь рост
Различать одинокое множество звёзд.