Осип Эмильевич Мандельштам

У моря ропот старческой кифары...
Ещё жива несправедливость Рима,
И воют псы, и бедные татары
В глухой деревне каменного Крыма.

У нашей святой молодёжи
Хорошие песни в крови -
На баюшки-баю похожи
И баю борьбу объяви.

И я за собой примечаю
И что-то такое пою:
Колхозного бая качаю,
Кулацкого пая пою.

Убиты медью вечерней
И сломаны венчики слов.
И тело требует терний,
И вера — безумных цветов.

Упасть на древние плиты
И к страстному Богу воззвать,
И знать, что молитвой слиты
Все чувства в одну благодать!

Увы, растаяла свеча
Молодчиков калёных,
Что хаживали вполплеча
В камзольчиках зелёных,
Что пересиливали срам
И чумную заразу
И всевозможным господам
Прислуживали сразу.

Улыбнись, ягнёнок гневный с Рафаэлева холста, -
На холсте уста вселенной, но она уже не та:

В лёгком воздухе свирели раствори жемчужин боль,
В синий, синий цвет синели океана въелась соль.

Умывался ночью на дворе, -
Твердь сияла грубыми звездами.
Звёздный луч - как соль на топоре,
Стынет бочка с полными краями.

На замок закрыты ворота,
И земля по совести сурова, -
Чище правды свежего холста
Вряд ли где отыщется основа.

Уничтожает пламень
Сухую жизнь мою, -
И ныне я не камень,
А дерево пою.

Оно легко и грубо,
Из одного куска
И сердцевина дуба,
И вёсла рыбака.