Игорь Северянин

На северной форелевой реке
Живёте вы в берёзовом коттэдже.
Как Богомать великого Корреджи,
Вы благостны. В сребристом парике
Стряхает пыль с рельефов гобелена
Дворецкий ваш. Вы грезите, Мадлена,
Со страусовым веером в руке.

В смокингах, в шик опроборенные, великосветские олухи
В княжьей гостиной наструнились, лица свои оглупив:
Я улыбнулся натянуто, вспомнив сарказмно о порохе.
Скуку взорвал неожиданно нео-поэзный мотив.

В незабудковом вуальном платье,
С белорозой в блондных волосах,
Навещаешь ты в седьмой палате
Юношу, побитого в горах...

И когда стеклянной галереей
Ты идёшь, улыбна и легка,
Зацветают, весело пестрея,
Под ногой цветы половика.

В большом и неуютном номере провинциальной гостиницы
Я лежу в беcсоннице холодноватыми вечерами.
Жутко мне, жутко, что сердце скорбью навеки вынется
Из своего гнёздышка - разбитое стекло в раме.

Вся радость - в прошлом, в таком далёком и безвозвратном,
А в настоящем - благополучье и безнадёжность.
Устало сердце и смутно жаждет, в огне закатном,
Любви и страсти; - его пленяет неосторожность...

В деревне, где легко и свято
Природе душу передам,
Мне прямо страшно от разврата
Столичных девствующих дам.

И здесь, - где поле, лес и книги,
И Богом озарённый дом, -
Тем отвратительней интриги,
Столиц Гоморра и Содом.

В полях созрел ячмень.
Он радует меня!
Брожу я целый день
По волнам ячменя.

Смеётся мне июль,
Кивают мне поля.
И облако — как тюль,
И солнце жжёт, паля.

В этих раскидистых клёнах мы наживёмся всё лето,
В этой сиреневой даче мы разузорим уют!
Как упоённо юниться! ждать от любви амулета!
Верить, что нам в услажденье птицы и листья поют!

Она вошла в моторный лимузин,
Эскизя страсть в корректном кавалере,
И в хрупоте танцующих резин
Восстановила голос Кавальери.

Июль блестяще осенокошен.
Ах, он уходит! держи! держи!
Лежу на шёлке зелёном пашен,
Вокруг - блондинки, косички ржи.

О, небо, небо! твой путь воздушен!
О, поле, поле! ты - грёзы верфь!
Я онебесен! Я онездешен!
И Бог мне равен, и равен червь!