Игорь Северянин

Далёко-далёко, там за скалами сизыми,
Где веет пустынями неверный сирокко,
Сменяясь цветочными и грёзными бризами,
Далёко-далёко,

У Виснапу не только лишь "Хуленье"
На женщину, дразнящее толпу:
Есть нежное, весеннее влюбленье
У Виснапу.

Поэт идёт, избрав себе тропу,
Улыбкой отвечая на гоненье;
Пусть критика танцует ки-ка-пу, -

Невымученных мук, невыгроженных гроз
Так много позади, и тяжек сердца стук.
Оранжевый закат лианами оброс
Невыкорченных мук.

Оранжевый закат! ты мой давнишний друг
Как лепеты травы, как трепеты берёз,
Как щебеты мечты: Но вдруг изменишь? вдруг?

"Смерть над миром царит, а над смертью - любовь!"
Он в душе у меня, твой лазоревый стих!
Я склоняюсь опять, опечален и тих,
У могилы твоей, чуждой душам рабов.

Отдохновенье мозгу и душе
Для девушек и правнуков поныне...
Оркестровать улыбку Бомарше
Мог только он, эоловый Россини.

Глаза его мелодий ясно-сини,
А их язык понятен в шалаше.
Пусть первенство мотивовых клише
И графу Альмавиве, и Розине.

Кружевеет, розовеет утром лес.
Паучок по паутинке вверх полез.
Бриллиантится весёлая роса;
Что за воздух! что за свет! что за краса!
Хорошо гулять утрами по овсу,
Видеть птичку, лягушонка и осу,

Когда Бонапарт приближался к Москве
И щедро бесплодные сеял могилы,
Победный в кровавом своём торжестве, –
В овинах дремали забытые вилы.

Вновь ловля рыбная в разгаре:
Вновь над рекою поплавки,
И в рыбном, у кустов, угаре
Азартящие рыбаки.

Форель всегда клюёт с разбегу
На каменистой быстрине.
Лещ апатичный любит негу:
Клюёт лениво в полусне.

Я презираю спокойно, грустно, светло и строго
Людей бездарных: отсталых, плоских, тёмно-упрямых.
Моя дорога - не их дорога.
Мои кумиры - не в людных храмах.

Не жутко ли, - среди губернских дур
И дураков, туземцев Пошехонья,
Застывших в вечной стадии просонья,
Живуч неумертвимый помпадур?