Иван Алексеевич Бунин

«Дай мне звезду, - твердит ребёнок сонный, -
Дай, мамочка...» Она, обняв его,
Сидит с ним на балконе, на ступеньках,
Ведущих в сад. А сад, степной, глухой,
Идёт, темнея, в сумрак летней ночи,
По скату к балке. В небе, на востоке,
Краснеет одинокая звезда.

В сырой избушке шорника Лукьяна
Старуха-бабка в донышке стакана
Растила золотистое зерно.
Да, видно, нам не ко двору оно.

Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Весёлой, пёстрою стеной
Стоит над светлою поляной.

Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Весёлой, пёстрою стеной
Стоит над светлою поляной.

Сафия, проснувшись, заплетает ловкой
Голубой рукою пряди чёрных кос:
«Все меня ругают, Магомет, жидовкой», —
Говорит сквозь слёзы, не стирая слёз.

Цветок Мандрагора из могил расцветает,
Над гробами зарытых возле виселиц чёрных.
Мёртвый соками тленья Мандрагору питает —
И она расцветает в травах диких и сорных.

Мелькают дали, чёрные, слепые,
Мелькает океана мёртвый лик:
Бог разверзает бездны голубые,
Но лишь на краткий миг.

Месяц задумчивый, полночь глубокая…
Хутор в степи одинок…
Дремлет в молчанье равнина широкая,
Тёпел ночной ветерок.
Жёлтые ржи, далеко озарённые,
Морем безбрежным стоят…
Ветер повеет — они, полусонные,
Колосом спелым шуршат.

Ночью в полях, под напевы метели,
Дремлют, качаясь, берёзки и ели…
Месяц меж тучек над полем сияет, —
Бледная тень набегает и тает…
Мнится мне ночью: меж белых берёз
Бродит в туманном сиянье Мороз.

«Мимо острова в полночь фрегат проходил:
‎Слева месяц над морем светил,
Справа остров темнел  — пропадали вдали
‎Дюны скудной родимой земли.