Иван Алексеевич Бунин

То не красный голубь метнулся
Тёмной ночью над чёрной горою —
В чёрной туче метнулась зарница,
Осветила плетни и хаты,
Громом гремит далеким.

В сухом лесу стреляет длинный кнут,
В кустарнике трещат коровы,
И синие подснежники цветут,
И под ногами лист шуршит дубовый.

Так ярко звёзд горит узор,
Так ясно Млечный Путь струится,
Что занесённый снегом двор
Весь и блестит и фосфорится.

Свет серебристо-голубой,
Свет от созвездий Ориона,
Как в сказке, льётся над тобой
На снег морозный с небосклона.

Герой  — как вихрь, срывающий палатки,
Герой врагу безумный дал отпор,
Но сам погиб  — сгорел в неравной схватке,
Как искромётный метеор.

Ельничком, березничком  — где душа захочет —
В Киев пробирается Божий мужичок.
Смотрит, нет ли ягодки? Горбится, бормочет,
Съест и ухмыляется: я, мол, дурачок.
«Али сладко, дедушка?»  — «Грешен: сладко, внучек».
«Что ж, и на здоровье А куда идёшь?»

Под сводом хмурых туч, спокойствием объятых, —
Ненастный день темнел и ночь была близка, —
Грядой далёких гор, молочно-синеватых,
На грани мёртвых вод лежали облака.

Так небо низко и уныло,
‎Так сумрачно вдали,
Как будто время здесь застыло,
‎Как будто край земли.

Густое чахлое полесье
‎Стоит среди болот,
А там  — угрюмо в поднебесье
‎Уходит сумрак вод.

На поднебесном утёсе, где бури
Свищут в слепящей лазури, —
Дикий, зловонный орлиный приют.

Пью, как студёную воду,
Горную бурю, свободу,
Вечность, летящую тут.

Ясным утром на тихом пруде
‎Резво ласточки реют кругом,
Опускаются к самой воде,
‎Чуть касаются влаги крылом.

На лету они звонко поют,
‎А вокруг зеленеют луга,
И стоит, словно зеркало, пруд,
‎Отражая свои берега.

На распутье в диком древнем поле
Чёрный ворон на кресте сидит.
Заросла бурьяном степь на воле,
И в траве заржавел старый щит.

На распутье люди начертали
Роковую надпись: «Путь прямой
Много бед готовит, и едва ли
Ты по нём воротишься домой.