Стихи о женщине

Лаиса, я люблю твой смелый, вольный взор,
Неутолимый жар, открытые желанья,
  И непрерывные лобзанья,
  И страсти полный разговор.
Люблю горящих уст я вызовы немые,
  Восторги быстрые, живые.

Милый сон, души пленитель,
Гость прекрасный с вышины,
Благодатный посетитель
Поднебесной стороны,
Я тобою насладился
На минуту, но вполне:
Добрым вестником явился

Она читает зимой Евангелье,
Она мечтает о вешнем ангеле.
Душой поэта и аполлонца
Всё ожидает литавров солнца!

Умом ребёнок, душою женщина,
Всегда капризна, всегда изменчива,
Она тоскует о предвесеньи,
О незабудках, о росной сени...

На ромашке гадать,
Лепестки обрывать
Я не стану. Прошли времена…
Может к сердцу прижать,
Может к черту послать.
И не любит, и любит она.
Все ответы цветка совершенно верны.
Удивительный нрав у любимой жены.

Она, никем не заменимая,
Она, никем не превзойдённая,
Так неразлюбчиво-любимая,
Так неразборчиво влюблённая,

Она вся свежесть призаливная,
Она, моряна с далей севера,
Как диво истинное, дивная,
Меня избрав, в меня поверила.

О вы, которые любовью не горели,
Взгляните на неё — узнаете любовь.
О вы, которые уж сердцем охладели,
Взгляните на неё: полюбите вы вновь.

В ней тихо бродила душа.
Она была так хороша.

Душа хороша как она:
Пригожа, светла и нежна.

И не было мига средь дня,
Чтоб ей не хотелось меня.

И не было суток в году,
Чтоб мог я помыслить: "не жду"...

Чистокровные лошади распылились в припляске,
Любопытством и трепетом вся толпа сражена.
По столичному городу проезжает в коляске
Кружевная, капризная властелина жена.

Кого заботы молодили!
Кого от боли упасли!
Вон сколько ноги исходили,
и сколько руки донесли.

Вон сколько плакала, и пела,
и провожала, и ждала!
И ведь не старая была.
Да, видно, сердце не стерпело.
И мать сдалась.
И мать слегла.

Мне грустно на тебя смотреть,
Какая боль, какая жалость!
Знать, только ивовая медь
Нам в сентябре с тобой осталась.

Чужие губы разнесли
Твоё тепло и трепет тела.
Как будто дождик моросит
С души, немного омертвелой.

Любил с начала жизни я
Угрюмое уединенье,
Где укрывался весь в себя,
Бояся, грусть не утая,
Будить людское сожаленье;

Пылал закат сгорающего лета,
Её прибила пенная волна.
Была в глазах пронзительного цвета
Вся синь небес и моря глубина.

Движенье рук её неосторожных
Вдруг разожгло огонь в моей крови.
Случилось то, что было невозможно,
И стал я снова пленником любви.