Стихи Серебряного века

Всё та же жизнь и дни всё дольше.
Окурки, книги, мыслей бред,
Листы стихов… К несчастью, больше
Я не обманываюсь. Нет.

Я тишь люблю. Лишь ночь настанет,
Без грани мысль. Декарт, Платон…
Я к ним привык: мне ночью сна нет,
А жизнь моя — какой-то сон…

Вы обещали нам сады
В краю улыбчиво-далёком,
Где снедь — волшебные плоды,
Живым питающие соком.

Вещали вы: «Далёких зла,
Мы вас от горестей укроем
И прокажённые тела
В ручьях целительных омоем».

Вы, идущие мимо меня
К не моим и сомнительным чарам, -
Если б знали вы, сколько огня,
Сколько жизни, растраченной даром,

Голоса с их игрой сулящей,
Взгляды яростной черноты,
Опалённые и палящие
Роковые рты -

О, я с Вами легко боролась!
Но, - что делаете со мной
Вы, насмешка в глазах, и в голосе
Холодок родной.

Надежды нет и нет боязни.
Наполнен кубок через край.
Твоё прощенье — хуже казни,
Судьба. Казни меня, прощай.

Всему я рад, всему покорен.
В ночи последний замер плач.
Мой путь, как ход подземный, чёрен
И там, где выход, ждёт палач.

Два лица у всех нас в мире,
Все, как Янус, мы живём;
Мы в толпе, в труде, на пире,
Знаем всё, всё нипочём.

А одни — двуликий Янус
Виден обликом другим:
Ignoramus! Ignoramus! —
Мы тогда себе твердим.

Стеснили путь хребтов громады.
В долинах тень и дымка мглы.
Горят на солнце Федриады
И клекчут Зевсовы орлы.

Величье тайн и древней мощи
В душе родит святой испуг.
Безгласны лавровые рощи,
И эхо множит каждый звук.

Его встречали повсюду
На улицах в сонные дни.
Он шел и нёс свое чудо,
Спотыкаясь в морозной тени.

Входил в свою тихую келью,
Зажигал последний свет,
Ставил лампаду веселью
И пышный лилий букет.

Ель мне подала лапу, берёза серьгу,
Тучка канула перл, просияв на бегу,
Дрозд запел «Блажен муж» и «Кресту Твоему».
Утомилась осина вязать бахрому
В луже крестит себя обливанец-бекас,
Ждёт попутного ветра небесный баркас.

Задымился вечер, дремлет кот на брусе,
Кто-то помолился: "Господи Исусе".

Полыхают зори, курятся туманы,
Над резным окошком занавес багряный.

Вьются паутины с золотой повети.
Где-то мышь скребётся в затворённой клети...

Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был я весь - как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.

Здесь нежная заря робка,
Как девочка в исповедальне.
Здесь лето, кротче голубка,
Воркует с каждым днём печальней.

А там, у нас, оно поёт,
Как упоённая цикада.
И вспоминать его полёт
Какая горькая услада!