Осип Эмильевич Мандельштам

Нежнее нежного
Лицо твоё,
Белее белого
Твоя рука,
От мира целого
Ты далека,
И всё твоё -
От неизбежного.

Немецкая каска, священный трофей,
Лежит на камине в гостиной твоей.

Дотронься, - она, как игрушка, легка;
Пронизана воздухом медь шишака.

В Познани и Польше не всем воевать -
Своими глазами врага увидать:

Необходимость или разум
Повелевает на земле -
Но человек чертит алмазом
Как на податливом стекле:

Оркестр торжественный настройте,
Стихии верные рабы,
Шумите листья, ветры пойте -
Я не хочу моей судьбы.

Нереиды мои, нереиды,
Вам рыданья - еда и питьё,
Дочерям средиземной обиды
Состраданье обидно моё.

Нет, не луна, а светлый циферблат
Сияет мне, - и чем я виноват,
Что слабых звёзд я осязаю млечность?

И Батюшкова мне противна спесь:
Который час, его спросили здесь,
А он ответил любопытным: вечность!

Нет, не спрятаться мне от великой муры
За извозчичью спину - Москву,
Я трамвайная вишенка страшной поры
И не знаю, зачем я живу.

Нет, никогда, ничей я не был современник,
Мне не с руки почёт такой.
О, как противен мне какой-то соименник,
То был не я, то был другой.

Нету иного пути,
Как через руку твою -
Как же иначе найти
Милую землю мою?

Плыть к дорогим берегам,
Если захочешь помочь:
Руку приблизив к устам,
Не отнимай её прочь.

Неумолимые слова...
Окаменела Иудея,
И, с каждым мигом тяжелея,
Его поникла голова.

Стояли воины кругом
На страже стынущего тела;
Как венчик, голова висела
На стебле тонком и чужом.

Ни о чём не нужно говорить,
Ничему не следует учить,

Ибо, если в жизни смысла нет,
Говорить о жизни нам не след.

Я ещё довольно сердцем дик.
Скучен мне понятный наш язык.

И печальна так и хороша
Тёмная звериная душа: