Осип Эмильевич Мандельштам

Над алтарём дымящихся зыбей
Приносит жертву кроткий бог морей.

Глухое море, как вино, кипит.
Над морем солнце, как орёл, дрожит,

И только стелется морской туман,
И раздается тишины тимпан;

Наушнички, наушники мои!
Попомню я воронежские ночки:
Недопитого голоса Аи
И в полночь с Красной площади гудочки..

Не говори никому,
Всё, что ты видел, забудь -
Птицу, старуху, тюрьму
Или ещё что-нибудь.

Или охватит тебя,
Только уста разомкнёшь,
При наступлении дня
Мелкая хвойная дрожь.

Не говорите мне о вечности -
Я не могу её вместить.
Но как же вечность не простить
Моей любви, моей беспечности?

Не искушай чужих наречий, но постарайся их забыть:
Ведь всё равно ты не сумеешь стекло зубами укусить.

О, как мучительно даётся чужого клёкота полёт -
За беззаконные восторги лихая плата стережёт.

Не мучнистой бабочкою белой
В землю я заёмный прах верну -
Я хочу, чтоб мыслящее тело
Превратилось в улицу, в страну;
Позвоночное, обугленное тело,
Сознающее свою длину.

Не спрашивай: ты знаешь,
Что нежность безотчётна,
И как ты называешь
Мой трепет - всё равно;

И для чего признанье,
Когда бесповоротно
Моё существованье
Тобою решено?

Не сравнивай: живущий несравним.
С каким-то ласковым испугом
Я соглашался с равенством равнин,
И неба круг мне был недугом.

Не у меня, не у тебя - у них
Вся сила окончаний родовых:
Их воздухом поющ тростник и скважист,
И с благодарностью улитки губ людских
Потянут на себя их дышащую тяжесть.

Невыразимая печаль
Открыла два огромных глаза,
Цветочная проснулась ваза
И выплеснула свой хрусталь.

Вся комната напоена
Истомой - сладкое лекарство!
Такое маленькое царство
Так много поглотило сна.