Осип Эмильевич Мандельштам

Под грозовыми облаками
Несется клёкот вещих птиц:
Довольно огненных страниц
Уж перевернуто веками!

В священном страхе зверь живёт -
И каждый совершил душою,
Как ласточка перед грозою,
Неописуемый полёт.

Подшипник с шариком
Начни соревноваться -
Подшипники шипеть,
А шарики - кататься.

Полотёр руками машет,
Будто он вприсядку пляшет.
Говорит, что он пришёл
Натереть мастикой пол.

Будет шаркать, будет прыгать,
Лить мастику, мебель двигать.
И всегда плясать должны
Полотёры-шаркуны.

Помоги, Господь, эту ночь прожить,
Я за жизнь боюсь, за твою рабу...
В Петербурге жить - словно спать в гробу.

Утомилась портниха -
Работает тихо.
Потеряла иглу -
Не найти на полу.

А иголки все у ёлки,
Все иголки у ежа!

Нагибается, ищет,
Только песенку свищет,
Потеряла иглу -
Не найти на полу.

После полуночи сердце ворует
Прямо из рук запрещённую тишь.
Тихо живёт - хорошо озорует,
Любишь - не любишь: ни с чем не сравнишь...

Посох мой, моя свобода -
Сердцевина бытия,
Скоро ль истиной народа
Станет истина моя?

Я земле не поклонился
Прежде, чем себя нашёл;
Посох взял, развеселился
И в далёкий Рим пошёл.

Пою, когда гортань сыра, душа - суха,
И в меру влажен взор, и не хитрит сознанье:
Здорово ли вино? Здоровы ли меха?
Здорово ли в крови Колхиды колыханье?
И грудь стесняется, без языка - тиха:
Уже я не пою - поёт моё дыханье,

Привыкают к пчеловоду пчёлы,
Такова пчелиная порода...
Только я Ахматовой уколы
Двадцать три уже считаю года.

Природа - тот же Рим и отразилась в нём.
Мы видим образы его гражданской мощи
В прозрачном воздухе, как в цирке голубом,
На форуме полей и в колоннаде рощи.