Иван Алексеевич Бунин

Я помню сумрак каменных аркад,
В средине свет — и красный блеск атласа
В сквозном узоре старых Царских Врат,
На золотой стене иконостаса.

В полях, далёко от усадьбы,
Зимует просяной омёт.
Там табунятся волчьи свадьбы,
Там клочья шерсти и помёт.
Воловьи рёбра у дороги
Торчат в снегу  — и спал на них
Сапсан, стервятник космоногий,
Готовый взвиться каждый миг.

Свежа в апреле ранняя заря.
В тени у хат хрустит ледок стеклянный.
Причастницы к стенам монастыря
Несут детей  — исполнить долг желанный.

Светло, как днём, и тень за нами бродит
В нагих кустах. На серебре травы
Луна с небес таинственно обводит
Сияние вкруг тёмной головы.

Пыль, по которой Гавриил
Свой путь незримый совершает
В полночный час среди могил,
Целит и мёртвых воскрешает.

Прах, на который пала кровь
Погибших в битве за свободу,
Благоговенье и любовь
Внушает мудрому народу.

Холодный ветер, резкий и упорный,
Кидает нас, и тяжело грести;
Но не могу я взоров отвести
От бурных волн, от их пучины чёрной.

Они кипят, бушуют и гудят,
В ухабах их, меж зыбкими горами,
Качают чайки острыми крылами
И с воплями над бездною скользят.

Седое небо надо мной
И лес раскрытый, обнажённый.
Внизу, вдоль просеки лесной,
Чернеет грязь в листве лимонной.

Вверху идёт холодный шум,
Внизу молчанье увяданья…
Вся молодость моя  — скитанья
Да радость одиноких дум!

Серп луны под тучкой длинной
Льёт полночный слабый свет.
Над безмолвною долиной —
Тёмной церкви силуэт.

Серп луны за тучкой тает, —
Проплывая, гаснет он.
С колокольни долетает,
Замирая, сонный звон.

…И снилось мне, что мы, как в сказке,
Шли вдоль пустынных берегов
Над диким синим лукоморьем,
В глухом бору, среди песков.

Был летний светозарный полдень,
Был жаркий день, и озарён
Весь лес был солнцем, и от солнца
Весёлым блеском напоён.

Это волчьи глаза или звёзды — в стволах на краю перелеска?
‎Полночь, поздняя осень, мороз.
Голый дуб надо мной весь трепещет от звёздного блеска,
‎Под ногою сухое хрустит серебро.