Иван Алексеевич Бунин

В пустыне раскалённой мы блуждали,
Томительно нам знойный день светил,
Во мглистые сверкающие дали
Туманный столп пред нами уходил.

Как розовое море  — даль пустынь.
Как синий лотос  — озеро Мерида.
«Встань, сонный раб, и свой шалаш покинь:
Уж озлатилась солнцем пирамида».

Костёл-маяк, примета мореходу
На рёбрах гор, скалистых и нагих,
Звонит зимой, в туман и непогоду,
А нынче  — штиль; закат и чист, и тих.

В щит золотой, висящий у престола,
Копьём ударит ангел Израфил —
И саранчой вдоль сумрачного дола
Мы потечём из треснувших могил.

Жизнь впереди, до старости далёко.
Но вот и я уж думаю о ней…
О, как нам будет в мире одиноко!
Как грустно на закате дней!

Умершие оставили одежды —
Их носит бедный Судра. Так и мне
Оставит жизнь не радость и надежды,
А только скорбь о старине.

Там, на припёке, спят рыбацкие ковши;
Там низко над водой склоняются кистями
Темно-зелёные густые камыши;
Полдневный ветерок змеистыми струями

Высоко стоит луна.
‎Тени елей резки, четки.
Я  — в светлице у окна,
Я бледнее полотна…
‎В серебре пруты решётки.

Мать, отец  — все спят давно.
‎Я с распущенной косою
Загляделася в окно…
Я бледна, как полотно,
‎Как поляна под росою.

Тропами потаёнными, глухими,
В лесные чащи сумерки идут.
Засыпанные листьями сухими,
Леса молчат  — осенней ночи ждут.

Ту звезду, что качалася в тёмной воде
Под кривою ракитой в заглохшем саду, —
Огонёк, до рассвета мерцавший в пруде,
Я теперь в небесах никогда не найду.

«Тут покоится хан, покоривший несметные страны,
Тут стояла мечеть над гробницей вождя:
Учь толак бош ослун! Эти камни, бурьяны
Пахнут мускусом после дождя».