Стихотворение

О край дождей и непогоды,
Кочующая тишина,
Ковригой хлебною под сводом
Надломлена твоя луна!

За перепаханною нивой
Малиновая лебеда.
На ветке облака, как слива,
Златится спелая звезда.

Из красного дерева лодка моя,
И флейта моя из яшмы.

Водою выводят пятно на шелку,
Вином — тревогу из сердца.

И если владеешь ты лёгкой ладьей,
Вином и женщиной милой,

Чего тебе надо ещё? Ты во всем
Подобен гениям неба.

Солнце дымное встаёт, —
Будет день горячий.
Дед Данила свой обход
По усадьбе начал.

Пыль дымит, дрожит земля,
Люди в поле едут.
Внук-шофер из-за руля
Кланяется деду.

Ты просил у меня сладковатых стишков?
Тебе были нужны невоенные, мирные, томные песни?
По-твоему, то, что я пел до сих пор, было непонятно и
трудно?
Но ведь я и не пел для того, чтобы ты понял меня или шёл
бы за мной,
Я и теперь не пою для тебя.

Иду над рекою по краю дороги (моя утренняя прогулка,
мой отдых),
Вдруг в воздухе, к небу, задавленный клёкот орлов,
Стремительная любовная схватка вверху на просторе,
Сцепленные, сжатые когти, бешеное, живое, вертящееся
колесо,

Законная жена

Есть ещё вино в глубокой чашке,
И на блюде ласточкины гнезда.
От начала мира уважает
Мандарин законную супругу.

Наложница

Три года парень к ней ходил,
Три года был влюблён,
Из-за неё гармонь купил,
Стал гармонистом он.

Он гармонистом славным был,
И то всего чудней,
Что он три года к ней ходил,
Женился ж я на ней.

Кто бы ты ни был, я боюсь, ты идёшь по пути сновидений,
И всё, в чём ты крепко уверен, уйдёт у тебя из-под ног и
под руками растает,
Даже сейчас, в этот миг, и обличье твоё, и твой дом, и
одежда твоя, и слова, и дела, и тревога, и твои

Не волнуйся, не стесняйся со мной, я — Уолт Уитман,
щедрый и могучий, как Природа,
Покуда солнце не отвергнет тебя, я не отвергну тебя,
Покуда воды не откажутся блестеть для тебя, и листья —
шелестеть для тебя, слова мои не откажутся

Нощь и поле, и крик петухов…
С златной тучки глядит Саваоф.
Хлесткий ветер в равнинную синь
Катит яблоки с тощих осин.

Вот она, невесёлая рябь
С журавлиной тоской сентября!
Смолкшим колоколом над прудом
Опрокинулся отчий дом.