Без категории

Здравствуй, море! Ты из тех морей,
По которым плавали галеры,
В шелковых кафтанах кавалеры
Покоряли варварских царей,

Только странно, я люблю скорей
Те моря, суровые без меры,
Где акулы, спруты и химеры, —
Ужас чернокожих рыбарей.

Вы сегодня не вышли из спальни,
И до вечера был я один.
Сердце билось печальней, и дальний
Падал дождь на узоры куртин.

Ни стрельбы из японского лука,
Ни гаданья по книгам стихов,
Ни блокнотов! Тяжёлая скука
Захватила и смяла без слов.

Первая книга Гиперборея
Вышла на свет, за себя не краснея,
Если и будет краснеть вторая,
То как Аврора молодая,
Красными буквами пламенея,
Видом прелестным сердца пленяя.

1918

В домотканом, деревянном городке,
Где гармоникой по улицам мостки,
Где мы с летчиком, сойдясь накоротке,
Пили спирт от непогоды и тоски;

Опять в газетах пишут о войне,
Опять ругают русских и Россию,
И переводчик переводит мне
С чужим акцентом их слова чужие.

В краю, куда их вывезли гуртом
Где ни села вблизи, не то что города,
На севере, тайгою запертом,
Всего там было — холода и голода.

Зернистый туман августовский
На утре погожего дня
Под стогом в усадьбе литовской
Заставил проснуться меня.

Холодной росою капустной
Он тёк по соломе сухой.
И было так тихо и грустно,
Как будто войны никакой.

В лунном кружеве украдкой
Ловит призраки долина.
На божнице за лампадкой
Улыбнулась Магдалина.

Кто-то дерзкий, непокорный
Позавидовал улыбке.
Вспучил бельма вечер чёрный,
И луна — как в белой зыбке.

В моих садах — цветы, в твоих — печаль.
Приди ко мне, прекрасною печалью
Заворожи, как дымчатой вуалью,
Моих садов мучительную даль.

(После чтения Гегеля)

В мыслях моих проходя по Вселенной, я видел, как малое,
что зовётся Добром, упорно спешит к бессмертью,
А большое, что зовётся Злом, спешит раствориться,
исчезнуть и сделаться мёртвым.

Ярче золота вспыхнули дни,
И бежала Медведица-ночь.
Догони её, князь, догони,
Зааркань и к седлу приторочь!

Зааркань и к седлу приторочь,
А потом в голубом терему
Укажи на Медведицу-ночь
Богатырскому Псу своему.

В поле, ручьями изрытом,
И на чужой стороне
Тем же родным, незабытым
Пахнет земля по весне:

Полой водой и — нежданно —
Самой простой, полевой
Травкою той безымянной,
Что и у нас под Москвой.