Мать

Вечер. В мокрых цветах подоконник.
Благодать. Чистота. Тишина.
В этот час, голова на ладонях,
Мать обычно сидит у окна.

Не откликнется, не повернётся,
Не подымет с ладоней лица
И очнётся, как только дождётся
За окошком улыбки отца.

Горбатая улица. Низенький дом.
Кривые деревья стоят под окном.

Кривая калитка. Кругом тишина.
И мать, поджидая, сидит у окна.

Ей снится - за городом кончился бой,
И сын её снова вернулся домой.

Я помню, как в детстве нежданную сладость
Я в горечи слёз находил иногда,
И странную негу, и новую радость -
В мученьи последних обид и стыда.

Всё было, всё изношено –
Осталось вспомнить мать.
О женщинах – хорошего
Чего-нибудь сказать.

На свет мы – с божьей помощью
Пришли – из тьмы вовне,
Но женщине беспомощной
Обязаны вдвойне!

И говорят: "Клыком звериным
Порви лютующую мразь!
Беги по выжженным равнинам,
Упейся кровушкою всласть!.."

Чертя за кругом плавный круг,
Над сонным лугом коршун кружит
И смотрит на пустынный луг. -
В избушке мать, над сыном тужит:
"На хлеба, на, на грудь, соси,
Расти, покорствуй, крест неси".

Не плачь, о мать моя! И сына не кори!
Не горе дом твой посетило.
С тоской и горечью врагам не говори,
Что сына ты похоронила.

Но ты скажи, что духом он восстал
Из ненавистной ночи гроба,
Когда уверовал и истину познал,
И что ему смешна их злоба!

Приходит старость. С ней не так легко
Нам справиться, и мы уже не дети.
И наша юность где-то далеко,
Как будто даже на другой планете.

Нашумела, накричала,
Настегала чем попало:
— Все постыло! Сил не стало!
Нет от вас житья! -
Села в угол, зарыдала
И просить прощенья стала...
Просто очень ты устала,
Бедная моя!
Не волнуйся, успокойся,
Вот тебе вода — умойся,

С ещё бессильными крылами
Я видел птенчика во ржи,
Меж голубыми васильками,
У непротоптанной межи.

Над ним и надо мной витала,
Боялась мать - не за себя,
И от него не улетала,
Тоскуя, плача и любя.

С какою нежностью покоит на руках
Она своё дитя в задумчивом молчаньи!..
На сомкнутых губах лежит печать страданья,
И ласка тихая в опущенных глазах...
С тревогою прижав дитя к груди своей,
В его грядущее она глядит с тоскою,

Она была исполнена печали,
И между тем, как шумны и резвы
Три отрока вокруг неё играли,
Её уста задумчиво шептали:
«Несчастные! Зачем родились вы?
Пойдёте вы дорогою прямою
И вам судьбы своей не избежать!»
Не омрачай веселья их тоскою,