Осип Эмильевич Мандельштам

На откосы, Волга, хлынь, Волга, хлынь,
Гром, ударь в тесины новые,
Крупный град, по стеклам двинь, - грянь и двинь,
А в Москве ты, чернобровая,
Выше голову закинь.

На перламутровый челнок
Натягивая шёлка нити,
О пальцы гибкие, начните
Очаровательный урок!

Приливы и отливы рук...
Однообразные движенья...
Ты заклинаешь, без сомненья,
Какой-то солнечный испуг,

На площадь выбежав, свободен
Стал колоннады полукруг, -
И распластался храм Господень,
Как лёгкий крестовик-паук.

На страшной высоте блуждающий огонь!
Но разве так звезда мерцает?
Прозрачная звезда, блуждающий огонь, -
Твой брат, Петрополь, умирает!

На тёмном небе, как узор,
Деревья траурные вышиты.
Зачем же выше и всё выше ты
Возводишь изумлённый взор?

Над алтарём дымящихся зыбей
Приносит жертву кроткий бог морей.

Глухое море, как вино, кипит.
Над морем солнце, как орёл, дрожит,

И только стелется морской туман,
И раздается тишины тимпан;

Наушнички, наушники мои!
Попомню я воронежские ночки:
Недопитого голоса Аи
И в полночь с Красной площади гудочки..

Не говори никому,
Всё, что ты видел, забудь -
Птицу, старуху, тюрьму
Или ещё что-нибудь.

Или охватит тебя,
Только уста разомкнёшь,
При наступлении дня
Мелкая хвойная дрожь.

Не говорите мне о вечности -
Я не могу её вместить.
Но как же вечность не простить
Моей любви, моей беспечности?

Не искушай чужих наречий, но постарайся их забыть:
Ведь всё равно ты не сумеешь стекло зубами укусить.

О, как мучительно даётся чужого клёкота полёт -
За беззаконные восторги лихая плата стережёт.