Современные стихи

...Хотел уже к груди прижать,
Но вмиг собою овладел:
К чему друг друга устрашать
Несовершенством наших тел?..

Благословен гибридный путь. Пусть не посмеет кто-нибудь указывать, как надо. Святое дело в феврале облёт с иконой на метле владений князя МКАДа. Уничтожение врага, фуражка гитлера, рога, горящие пентакли, подсветка алая кремля — мы православная земля, и с нами бог, не так ли?

Блаженство — вот: окно июньским днём,
И листья в нём, и тени листьев в нём,
И на стене горячий, хоть обжечься,
Лежит прямоугольник световой
С бесшумно суетящейся листвой,
И это знак и первый слой блаженства.

В антикварных витринах азиатских столиц
суматошная полночь на скрипучих курантах,
и на бархате — россыпь человеческих лиц.
Не войти, не коснуться, не измерить в каратах.

Гитлер скушал цианид
в дебрях кабинета.
Но никто и не винит
Гитлера за это.
Понимаем всю как есть
правильность задачи:
Цианид мог первым съесть
Гитлера иначе!

Горизонт закрывает дым и просвета нет.
В партитуре беды не предусмотрена кода.
Грустный Бродский пишет письмо генералу Z,
Но генерал не читает писем врагов народа.

В общей рамке вдоль стены
фотки и картинки.
Папка мне привёз с войны
детские ботинки.
Мамке он с войны привёз
новые серёжки —
там следы чужих волос,
грязные немножко.
А ещё велосипед
папкин мне отдали —
у него ноги-то нет,

Бывают в жизни чудеса простые,
Они приходят к тем, кто очень ждет,
Но среди нас живут ещё такие,
Кому жизнь между ключиц тяжеловато бьёт.

Ты верна, и, наверное, нет уж верней,
Никого, знай, что это взаимно.
Неземная, ты верно Земная моя,
Иноземная, то и не видно.
Коли пламя бушует, пылает в груди,
Ты отдушина, сердцу отрада.
Станет нужно, ты дверцы души отворишь,

Лета кончился распах.
Дождь и дождь, прохладен вечер…
Зажигает осень свечи
В переулках, во дворах.

Будто в храмовых приделах
Клёны, липы то и дело
Мягким отсветом звучат
Меднозолотых лампад.

Военные сводки читает без страха
любой сетевой идиот.
А русский корабль всё нахуй и нахуй
всё глубже и глубже идёт.

От будничных дел и весёлого шума
в советские злые года.
В пробитое днище железного трюма
ползёт ледяная вода.

Большая пышная зола
Так горяча, но не горит.
Однажды, кто-то, не со зла,
Её в ночи растребушив –
Увидит яркие огни. И цвет
Прекрасный – красный свет,
В глазах во бесконечность лет –
Восторга миг запечатлит.